и вышла из дома.
Раздраженно кляня все вокруг, на чем свет стоит, Наталья подметала двор. Анна вспомнила: именно ей посреди дороги вручили тогда похоронку. На заборе белой краской аккуратно было выведено: «№ 6». На крыльце сидела полураздетая девочка, которая беспрестанно плакала и просила есть. Наконец вдова не выдержала и, тряся метлой, закричала ребенку:
– Есть хочу, есть!.. А метлой по спине не хочешь? Где я тебе возьму? У нас и скотины нет! Один был козел, да и того с винтовкой на фронт отправили. Говорила я ему: дома сиди, пропадем мы без кормильца. Так что ты! Родина-мать зовет!..
Анна поспешила отойти от несчастливого двора, словно боясь заразиться какой-то страшной болезнью вроде бубонной чумы. Вдвоем они направились в сторону дома Тимофея.
Маленький мальчик, держа в руках кувшинчик с молоком, стоял рядом с привязанной к дереву коровой. Тимофей – огромный мужик, которого издалека можно было легко принять за довольно крупный холм, курил тут же, сидя на табуретке. Его вечно ухмыляющееся лицо сейчас выражало крайнюю степень умиления.
Анна, видя этого богатыря, всегда удивлялась тому, что его не забрали на фронт. Ведь кому сражаться, если не этому верзиле? Впрочем, ходили недобрые слухи, что, дав на лапу кому следует, он получил справку о какой-то загадочной хвори. Как бы там ни было, Анна недолюбливала Тимофея за то, что ее сыновья служили, а он нет.
– Доброе утро, сосед – вкрадчиво, как того требовала ситуация, начала Анна.
– Доброе, Анна Владимировна, – в тон ей ответил Тимофей.
– Как ваши дела?
– Ха! Как на войне! – балагурил весельчак.
– Понимаете, – тщательно подбирая слова, начала было Анна. – У нас раненый. Ему доктор молоко прописал…
Тимофей бросил на мальчика быстрый взгляд, и ребенок, смекнув, стал торопливо пить из кувшина. Почти захлебываясь, но не роняя ни капли, мальчишка через силу осушил посудину и, насупившись, посмотрел на незваных гостей.
– Сейчас молоко на вес золота. Видели, что делается? – довольный сообразительностью хлопца, указал на сына Тимофей. – Для него корова сейчас милее матери. Она его кормит. Да ведь больше и питаться нечем! Нет же ничего!
Застыв в ухмылке, Тимофей, казалось, забыл о гостях, восторженно глядя на сына, стирающего языком с губ белые усы.
– Он и стишок про молоко сочинил. Ну-ка, расскажи гостям, – умиляясь, кивнул мальчишке Тимофей.
– Молоко для меня и вода, и мука. Что мне ваша война? Дайте мне молока! – невнятно пробормотал мальчишка, чем вызвал громкий и раскатистый смех Тимофея.
– Видали? Он у меня скоро будет мычать, как теленок! – прокричал гордый отец вслед удаляющимся попрошайкам.
К дому Елены Анна и Миша шли молча. Во дворе было пустынно и тихо. Давно не правленный забор покосился и, из последних сил держась на ржавых гвоздях, грозил упасть в любую минуту. На крылечке, свернувшись клубком, дремала худющая кошка. Когда-то
