ы.
– До окончания регистрации еще пятнадцать минут! – едва сдерживая раздражение, объяснил Аулис на недоброкачественном английском российского производства. – Но мне сказали, что мое место уже продано. Почему продано? Кому продано? Кто позволил?
Он выходил из себя. Тумба с облупленными боками, за которой сидела администратор аэропорта, дрожала от его натиска. Аулис сжимал кулаки и скрипел зубами. За большим запыленным окном рокотали лопасти пропеллеров. Аулис чувствовал себя самолетом, стоящим на старте взлетной полосы: рычаги газа сдвинуты до упора вперед, и остается лишь отпустить тормоза, чтобы с нарастающей скоростью взмыть в небо…
Не меняя положения головы, администратор взглянула вверх, выкатив снежные, как исподнее, белки глаз. Круглые, с выпуклым циферблатом часы, которые висели над ее головой, подтверждали правоту Аулиса. Но сытое выражение на лице администратора никуда не делось, и ее громоздкие губы не дрогнули. Женщина зачем-то принялась листать паспорт, причем без всякого интереса, не задерживаясь на запачканных штампами страничках. В глубине черепной коробки, под сплетением жестких курчавых волос, происходила невыразительная умственная работа. Ее смысл заключался в том, чтобы ударно и исчерпывающе доказать бледнолицему пассажиру, что он сам дурак, коль прошляпил свое законное место в самолете, следующем рейсом до Норт-Фруди.
– Еще пятнадцать минут, – тверже повторил Аулис, давая понять, что сдаваться не намерен. – Я не опоздал! Я пришел вовремя! Посадите меня в самолет! Мне обязательно надо в Норт-Фруди!
Сажевого цвета мальчик с крепкой, как булава, головой лапнул Аулиса прохладной ладошкой за локоть и попросил денег. Администраторша отложила паспорт в сторону и принялась изучать билет. Она тоже была тертым калачом.
– Посадить на самолет? – думая о чем-то другом, переспросила она.
– Да, посадить!
Администратор наконец подняла глаза. Аулису показалось, что в них мелькнул короткий блик сострадания.
– Худой какой, – произнесла она очень тихо, и Аулис решил, что ослышался.
Аэровокзал содрогался от рева самолетных пропеллеров. Объявили посадку на Эльдору. Группа людей со смоляными скуластыми лицами, будто выпачканными в ночи, в пестрых одеждах, с тяжелыми вязанками бус всех цветов радуги, прошествовала в зону досмотра. Про Норт-Фруди уже никто не заикался. Аулис смотрел на запыленное окно, по которому медленно, словно сапер по минному полю, передвигался большой мохнатый паук. Самолет с красными полосами на фюзеляже катился по рулежке. Может, это Аулиса самолет? Набитый людьми и багажом под завязку, он уже готовился к взлету, запрашивал разрешение, выруливал на старт, а в душном салоне какой-то наглец, удобно устроившись в кресле, принадлежащем Аулису, щелкал пряжкой привязного ремня.
– Что вы хотите вычитать в моем билете? Что вам там не понятно? Рейс семьсот пятый до Норт-Фруди. Вот дата, вот время отправления. Вот время окончания регистрации…
Диспетчер не знала, как с ним поступить. Ей было бы лучше, чтобы этот молодой и навязчивый пассажир вдруг тяжело заболел или потерял сознание. Или чтобы плюнул на все и поехал поездом. А еще лучше, чтобы вообще никуда не ехал и не напрягал работников транспорта своими проблемами. Ни слова не говоря, она поднялась со стула и направилась в конец зала. Аулис пошел за ней, глядя, как тяжело переваливаются главные части ее тела, похожие на паровые поршни «Титаника». Его нервная система плодовито вырабатывала злость, и он с трудом сдерживался, чтобы не высказать что-нибудь оскорбительное. Вот она, экзотика, получай! Как мечтал о ней, как ждал с ней встречи! А началось это ожидание с того дня, как Аулис устроился поставщиком снаряжения в альпклуб. До этого он работал в аптеке, потом – в районном собесе. Но работа в альпклубе ему понравилась особенно. Тут можно было наварить весьма приличные деньги. Богатым мажорам, жадным до адреналина, требовались километры французской альпинистской веревки, чтобы с ее помощью штурмовать отвесные скалы Норвегии или Калифорнии. Но, как все мажоры, они были легкомысленны и неразборчивы, и Аулис вознамерился всучить им за те же деньги подделку из африканской агавы. Эта веревка выглядела ничуть не хуже французской, но использовать ее можно было разве что для просушки белья во дворе.
И вот он в жаркой экзотической стране, на полпути к Норт-Фруди, где находилась фабрика по переработке сизаля. Аулиса ждал директор, чтобы заключить с ним договор на поставку крупной партии веревок. Но Аулис накрепко застрял в столичном аэропорту, потому что его самолет в Норт-Фруди улетел раньше времени.
Ругательства так плотно утрамбовались в его сознании, что не осталось места для нормальных мыслей. Обливаясь потом, он следовал за администратором, за этой слоноподобной женщиной, которой, увы, было не по силам посадить его в улетающий самолет. Никто не мог повернуть время вспять, остановить могучие моторы, развеять прогорклый выхлоп и остудить раскаленный металл. Никто, никто!
Администратор
