взрослые могут всё.
У моего папы зелёные глаза. И чёрные волосы. И усы подковкой. Когда я была маленькая, я его рисовала. А рядом с папой я рисовала ёлочку, потому что её легко рисовать, а ещё потому, что мой папа любит хвойные: туи, лиственницы и кедры. И все другие деревья папа любит тоже. Он очень сердится, когда говорит, что в Москве строительство и многие деревья срубили и продолжают рубить.
Если бы не папа, я бы не знала, что в городе кроме воробьёв, ворон и голубей водятся синички, которые любят сало, и ещё снегири, и щеглы.
А ещё мой папа смешной. Особенно когда с гантелями занимается и гири поднимает. Если папа замечает, что я за ним подглядываю, он осторожно ставит гирю на пол и сгибает руку в локте, чтобы показать мне, какие у него мускулы. Папа смешно надувает щёки…
И даже фамилия у меня от папы смешная: Шмелик.
В детстве у меня был друг – пластмассовый Буратино. Я повсюду его за собой таскала и за стол с собой рядом сажала.
Однажды папа спросил, какой подарок я бы хотела получить на день рождения. И я ответила, что живую обезьянку. Из зоопарка.
Папа сказал:
– У тебя же есть друг – Буратино.
И тогда я бросила Буратино на пол.
Я рассказать не могу, как рассердился папа.
После лета я пришла в детский сад и увидела новенького мальчика. С пластырем на щеке.
– Больно было? – спросила я его.
Он понял и ответил:
– Меня пчела укусила… Очень больно.
И тогда Ленка Ершова сказала:
– А меня собака укусила. За руку. Когда я к её миске подошла…
А Димка сказал:
– А меня в прошлом году – змея… Ужас!
И тогда я сказала:
– А меня – крокодил. – А потом добавила, чтобы на правду похоже было: – Когда я его огурцом кормила.
И все замолчали.
Мы в детском саду играли с Наташкой в дочки-матери. Я была дочкой, а Наташка – мамой.
Игорь глядел-глядел на нас и вдруг говорит:
– Давайте я вашим папой буду. Хотите, в Турцию вас отвезу? На самолёте. Только вы сначала вещи свои соберите.
Тогда Наташка принесла из раздевалки большой платок и стала в него игрушечную посуду увязывать. А я взяла на руки плюшевую собаку Тимку, потому что испугалась, что иначе Тимку в самолёт не пустят. А потом Ленка Ершова нарисовала нам красивые билеты. Потом мы сели в самолётные кресла, каждый в своё, а Игорь взял в руки руль от машины и стал его крутить, надув щёки. Игорь загудел: «У-у-у!» И мы… полетели-полетели!
Было здо́рово, но пришла нянечка с кастрюлями, которые пахли капустой, и нам пришлось сдвинуть самолётные кресла в сторону.
После тихого часа Игорь сказал:
– Мы ж ещё не прилетели, давайте снова играть.
Мы попробовали, но… это было уже не то. И тогда Наташка-мама посмотрела в окно и сказала:
– Нелётная погода. Туман.
