поезд и ушел. А он, Гвоздь, стоит на взводе, осторожный. Вначале его надо нейтрализовать».
Ямка углубилась на метр. Хомяк и Кривой что-то рассказывали друг другу, хихикая и матерясь, Гвоздь тоже расслабился, скучающе поглядывая на копающего лоха.
«Жить хочет, лошок, а и не знает, что хана ему пришла. Все там будем, но ты – сегодня, а я – ЗАВТРА, – думал Гвоздь. – Вообще, что-то Седой меня загонял, как пацана, я все же авторитет! Может, отделиться со своей кодлой? Но то – война, передел. Нет, а что – взять стволы со схрона, рыжье, и тогда мне сам черт не страшен будет!»
Приятные мысли прервал копающий лох, крикнув:
– Ну вот, я же говорил! Вот она банка!
Гвоздь опустив руку с пистолетом, подошел к нему. Бандиты сгрудились над раскопом, и наклонились, заглядывая в яму.
– Ну вот, вот же она! – Колян незаметно перекатил лезвие во рту, потянулся рукой к лицу, и…
Ррраз-ррраз! – ударил крест накрест по лицу Гвоздя. Правый глаз бандита лопнул, раскрывшись как сырое куриное яйцо. Гвоздь, забыв про ствол, дико закричал и схватился руками за обезображенное лицо. Кровь ручейками бежала сквозь прижатые руки и затекала ему в рукава.
Время как будто остановилось. Колян со стороны смотрел на себя и на площадку вокруг ямы.
Отпрыгнул чуть в сторону, наклонился, резко задрав штанину так, что она лопнула по швам – и стилет с легким шелестом выскочил из ножен.
Кто делал его? Да кто знает – может, наш солдат, выкопавший обломанную плоскую шпагу пока рыл окоп. Может, немец, так же ловивший вшей на передовой. Но главное – это был прекрасный клинок, 30 сантиметров длиной, обоюдоострый, заточенный Коляном до остроты бритвы. Рукоять стилета из дерева, давно сгнила, и Колян сделал новую рукоятку, обмотав ее прочным сыромятным ремнем, чтобы не скользила ладонь при ударе.
Нож привычно порхал из руки в руку как ласточка – согласно всем приемам ножевого боя. Бандюки, как в замедленной съемке потянулись за пазуху, видимо, за стволами.
Выпад! Чирк по сонной артерии! Фонтаном брызнула кровь. Обратным плавным секущим движением – по бедру второго, глубоко, до кости распахав в полуприседе внутреннюю часть бедра. Еще фонтан крови – бедренная артерия задета.
«Глаз, говоришь, выбил Лешему?!»
Выпад! Стилет погружается в глаз Хомяку и входит в мозг. Тяжелый бандюган падает как телеграфный столб, подпиленный колхозниками.
Второй бандит, зажав горло одной рукой, пытается другой направить ствол в сторону Коляна.
Чирк! Сухожилия запястья перерезаны самыми страшными в ножевом бое режущими ударами. Пистолет падает на землю.
Выстрел… один… другой!
Колян в перевороте ушел кувырком вперед и оглянулся – ослепленный Гвоздь палил наугад по звуку в сторону схватки.
Копатель коротко размахнулся и метнул стилет – тот пробил шею Гвоздя со стороны сонной артерии и вышел с другой стороны острым,
