острыми и расписными,С высокой башней, и с крестом,
Украсившим вверху неслыханный тот дом.
Не улучи я миг счастливый,
Уж верно он бы каждый час
Своим гуденьем мучил нас,
Проклятый колокол, он выл бы, зверь крикливый,
И преспокойно бы качался в вышине!
Но нет, он утонул, он в озере, на дне.
Да, черт возьми, скажу, сыграл я штучку славно!
Стою я средь травы, облокотясь на ель,
Гляжу на церковку, жую себе щавель,
Глазею и жую исправно.
Вдруг предо мной, у самых ног,
На камень падает кровавый мотылек.
Я вижу, как трепещет он и бьется,
И хоботком своим трясет,
Как будто голубой коровий цвет сосет.
Зову его, – качнулся, и несется,
И на моей руке затрепетал.
Я тотчас же в нем эльфа распознал.
Тут мы пустились в разговоры,
Ну, тары-бары, лясы, вздоры:
Что, мол, в пруде
Лягушки уж икру метают на воде,
И что теплее ночи стали,
И то и се, – забыл, о чем болтали.
В конце концов – ну плакать мотылек.
Я утешать его, как мог;
И он опять за разговоры:
Вот, говорит, беда, они идут как воры,
Разбойники: бичи звучат,
«Гу-гу», «го-го», «гу-гу» кричат.
Тревожат горные вершины
И что-то тащат из долины,
Железную там бочку, или что,
Не ведает никто;
Взглянуть, так страшно, что за чудо,
На люд лесной в ветвях и мхах
Напал жестокий страх,
Все в глушь запрятались, дрожат, глядят оттуда.
Решили пришлецы
Повесить чудище на башне,
И звон послать во все концы,
Чтоб был он пыткой нам всегдашней,
Железным языком бренчал
И честный род лесной замучил, застучал.
Я говорю: «гм-гм», мигнул,
И эльф на землю соскользнул.
А я сейчас без замедленья,
Без обещаний и угроз,
Тайком пробрался в стадо коз,
И принялся за угощенье,
Сосал-сосал, что было сил,
Три толстых вымени до капли осушил,
Набил живот до отвращенья,
И марш туда, где перевоз,
А там их сонмище вверху уж собралось.
Я думаю: шалишь! Немножечко терпенья!
И ну ползти,
За ними следом, по пути,
Среди камней, по-за кустами, –
И вижу: восемь кляч с дрожащими ногами,
В пеньковой сбруе, все в поту,
Влекут чудовище, влекут на высоту,
Храпят, и медлят, и опять
Всей силой тянутся, чтоб вверх его поднять.
Я не дремлю: в телеге доски гнутся,
Тяжелый колокол чуть держат, подаются.
Как добрый дух лесной, помог я им тянуть.
Близ самой пропасти был путь:
Ну, вам уж время отдохнуть,
А я за дело!
Хватаю колесо – и спицу отмахнул,
Качнулся колокол, скользнул,
И загудело.
Еще удар, еще толчок,
И – вверх ногами он, и прямо в пропасть – скок.
Да, это был прыжок! Запел же он,
И
