нянька была, да с год как умерла, но я и ту не допускала… Все сама.
– Затруднительно.
– Не легко с народом, иногда руки болят учить их, идолов… Слава Создателю, что не обидел кулаками.
Дарья Николаевна показала гостю свой, надо сказать правду, довольно внушительный кулак. Салтыков несколько смутился, но тотчас же оправился, и желая попасть в тон хозяйке, заметил:
– Без этого нельзя…
– Эк хватили, без этого… Да тогда из дома беги, в грязи наваляешься, без еды насидишься, растащат все до макового зернышка.
– Правильно, правильно…
– А у вас тоже хозяйство?
– Именьишки есть, дома-с…
– Сами ведете?
– Кому же вести? Я тоже бобыль…
– Тоже… – с нескрываемой радостью воскликнула Дарья Николаевна, и эта радость не ускользнула от Глеба Алексеевича.
– Вдовы?
– Нет-с, холост…
– И управляетесь?
– По малости.
– Чего же не женитесь… Такой красивый, видный мужчина, хоть куда! Али Москва клином сошлась, невест нет…
Салтыков окончательно сконфузился.
– Захвалили совсем, не по заслугам…
– Что там захвалили, правду говорю, сами, чай, знаете. Может разборчивы очень? – допытывалась Дарья Николаевна.
– До сих пор не встречал по сердцу… – подчеркнул первые слова Глеб Алексеевич.
Иванова поняла и вся вспыхнула. Он залюбовался на ее смущение.
– Что же, может встретите… – после некоторой паузы произнесла она и обвела его пылающим взглядом.
– Больше уж не встречу… – загадочно произнес он.
Она снова вспыхнула, но все же нашла нужным переменить разговор.
– Скоро вы нашли мой дом-то?.. Чай, поздним вечером и не заметили, куда привезли переряженных баб?.. – спросила она.
– Малость попутал… Прохожие указали.
– Как не указать, где живет «Дашутка-звереныш», «чертово отродье».
– Вы знаете?
– Чего знаю? Что так меня зовут-то? Конечно знаю; не любят меня в околотке-то…
– За что же?
– Не под масть я им… Компании с их сынками да дочерьми не вожу, сплетни не плету… Да и зла я очень…
– Что вы?..
– Чего, что вы?.. Говорю зла… Берите, какая есть…
– Ох, как взял бы!.. – не удержавшись воскликнул Глеб Алексеевич.
– Спешлив больно! – усмехнулась Дарья Николаевна. Он смешался и молчал.
– Называют еще меня проклятой; я и есть проклятая… – продолжала она.
– Бог с вами, что вы говорите! – воскликнул он.
– Нет, правду, меня мать прокляла и так умерла, не сняв с меня проклятия…
– Что же вы такое сделали?
– Да ничего… В дождь не хотела идти к отцу на могилу… Сороковой день был, мать-то была, после смерти от�
