Ложись без меня.
Мартин нахмурился, но спорить не стал.
Когда глаза уже заболели от напряжения, а чары начали путаться и рваться, я с неохотой отправилась спать. Но, увидев пробивающийся под дверью свет, зайти в нашу с мужем спальню так и не смогла. Он ждал меня. Возможно, хотел поговорить. Успокоить. Объясниться. Тогда я могла бы выслушать его, обнять, заверить, что все поправимо. Сказать, что соврала. Что все так же люблю его и боюсь потерять.
Но я стояла, прислонившись лбом к прохладному дереву, не решаясь коснуться дверной ручки. А затем открыла другую дверь. Корила себя за трусость, но была не в силах ничего изменить.
Легкие, почти бесшумные шаги. Матрас прогнулся под тяжестью мужского тела, и я ощутила дыхание на своем плече. Прижав меня к себе, Мартин начал ласкать грудь, то грубовато сминая между пальцев, то нежно поглаживая. Ладони у него оказались неожиданно ледяными, обжигая холодом сквозь ночную сорочку, и все же прикосновения мужа заставляли затаить дыхание от удовольствия. Почувствовав мое нетерпение, он опрокинул меня на спину. Ткань заскользила вверх, комкаясь на животе, руки властно раздвинули колени. Влажный язык коснулся внутренней стороны бедра, и я тихо застонала. Не открывая глаз, дотронулась до волос Мартина, удивляясь их мягкости. И прическа короче, чем мне помнилось.
– Тебе нравится?
Мужской голос знаком, но он не принадлежит Мартину. Вздрогнув от ужаса, распахнула глаза.
Танас Шварц, точнее, его странное подобие. Те же короткие рыжие волосы, подпаленные брови – как при первой нашей встрече. Но кожа безжизненно белая, вместо рта щель, рассекающая лицо, а в воспаленные глазницы вставлены кристаллы. И то, что ниже, едва ли можно назвать мужским телом. Человеческие руки и ноги не могли быть столь отвратительно длинны и странно изогнуты, будто не имевшие костей.
– Твой муж убил меня, но смотри, какую плоть я получил взамен. Быть големом гораздо удобнее, чем слабым смертным, не правда ли? – проникновенно произнес артефактор. – Когда заберу тебя с собой, сразу подарю новое тело, моя драгоценная.
Ледяные пальцы вжимаются в кожу все сильнее, но боли нет, словно я уже не человек, а безжизненная кукла, которую так легко сломать…
Вздрогнула и проснулась. Простыня подо мной мокрая от пота, одеяло сброшено на пол, а мышцы рук и ног задеревенели от судорог. В ушах оглушительно бился сердечный ритм. С трудом села, пытаясь восстановить дыхание, и тут же тошнота подкатила к горлу. Пошатываясь, поднялась. Оставаться одной было невыносимо.
Скрипнула дверь, ведущая в спальню супруга, и на пороге возник его силуэт.
– София?
Мартин. Его голос. На почти негнущихся ногах шагнула к мужу и прижалась к нему, пряча лицо на груди. Теплый. Живой. Настоящий. Он обнял меня в ответ и потянул за собой. Не отпуская, лег рядом на кровать.
Утром я сидела в мужнином халате на смятой постели и, неохотно ковыряясь в овсянке, наблюдала за тем, как Мартин собирается на работу.
– У тебя кофе стынет, –
