мне-то он не приказывал. Можно за тебя подержаться? – и хвать его за локоть.
Он молча отцепил мои пальчики.
– Ирек, да стой же ты!
Остановился, мученически возведя к небесам глаза. Как будто я не заметила, как подозрительно они блестят. А еще говорят, демоны не плачут. Шурш, ты распоследний гад. У него и так было не много любви в жизни, а ты отбираешь даже надежду, что все еще будет.
Я решительно перегородила парню тропинку.
– О чем ты говорил с моим драконом, Ирек?
– Спроси у него.
– Он не скажет. Но ты можешь сказать. Какое условие он тебе поставил?
Ирек опустил на меня изумленный взгляд, мгновенно ставший злым.
– Ты о чем?
– О твоих крыльях, – максимально деловой тон. – Я их видела.
Он стиснул зубы. Процедил грубо:
– А тебе-то что? Какое тебе до меня дело, если ты стала фавориткой Дьяра?
– Телохранительницей! – вспыхнула я.
– Кого ты хочешь обмануть? Кто в это поверит? Над этим бредом с телохранительством все во дворце ржут. Малахольная девица взялась охранять самого владыку Тьмы и Теней. А теперь еще и советница, ками-рани! Молодец мой братец, быстро же он выиграл пари. – Ирек окатил меня презрением, развернулся и пошел обратно к башне.
У-у-у! Как мне надоели эти два идиота!
И куда это он направился? Зачем кикирусиному «золотцу» в башню возвращаться? И спина у бастарда такая… прямая и решительная. И кулаки сжаты. И подбородок вскинут, как у героя перед последним смертным боем.
«Шурш, сгинь!» – скомандовала я.
«Куда?» – удивился смертеныш.
Да куда угодно, лишь бы подальше.
«В Белую империю, например, – предложила я. – Своего дружка-грифона проведать».
«А можно? – вспыхнул радостью дракончик. – Ур-ра-а-а!»
Ирек взбежал по ступенькам, рванул дверь, едва не заехав мне локтем по лбу, так как я не отставала. Все-таки плохо, что ведьма Кикерис покинула сторожевой пост и никто теперь не гоняет непрошеных гостей. Ломятся тут всякие, как к себе домой. А это моя башня!
Между тем второгодник уже ворвался на второй этаж. Ха, ищи-свищи. Нет тут уже никого!
Это его не смутило.
– Дракон Шурш! – громко воззвал он. – Я согла…
Воззвание перешло в сдавленное мычание. Ага, с кляпом во рту не покричишь, а поцелуй сельо, даже четырехмесячной давности – это такая штука, скажу я вам… Несмываемая. Хуже кляпа. Мне и прикасаться не надо к жертве, чтобы заставить ее онеметь. На любом расстоянии действует. Не дам я тебе подтвердить ваш договор! Ни за что! И пусть Шурш сколько угодно обижается и отказывается мне служить после такого вмешательства.
– Мм… – Глаза бастарда округлились, он схватился за губы. Наверняка их сейчас как льдом прихватило.
Он повернулся ко мне, уловил мое торжество и все понял, умненький. Зрачки сузились, полыхнули злющей багровой
