засмеявшись, сказала она. Тогда он, прижав крепко ее руку, побежал вперед, увлекая ее за собой. Так они неслись к набережной, пока она не взмолилась:
– Митя… минуточку… Дорогой, дайте передохнуть… Какой вы…
Она движением руки поправила волосы и добавила:
– Удивительный мальчишка.
Мите показалось, что глаза ее стали больше.
Аллеи были голы. Город казался затихшим, рано ушедшим после вечерних служб на покой. Но от этого было бесконечно хорошо. Главное, на этих аллеях они были одни.
Волга несла свои погустевшие темные воды, и снег, касаясь их, исчезал мгновенно. Это тоже казалось необычным, словно Митя увидел это впервые.
Он кадетской рукавичкой смахнул со скамейки снег.
– Куний Мех, – сказал он, когда она села, – вам не кажется, что все это прекрасно? Куний Мех, вы скажете, что я глупею – пусть, очень весело глупеть. Хотя, – добавил он, помолчав, – последние дни мне было очень грустно.
– Правда, Митя? – спросила участливо она. – Да, это в корпусе… мне отец рассказывал. Я многое знаю, и хотя вы с лицеистами и гимназистами все время дрались, а теперь они все за вас.
– Ничего, Куний Мех, – сказал Митя, подняв голову, – все обойдется.
– А правда, – спросила она, наклонив грациозно и шаловливо голову, – что кадет Соломин пострадал в прошлом году из-за одной гимназистки и об этом мне ничего не сказал. Как вы находите такой поступок?
– Откуда вы, Куний Мех, узнали? – спросил удивленно Митя.
– Садитесь, шесть за поведение, – сказала, засмеявшись, она. – Ну, рассказывайте мне все, как было.
– Собственно, ничего особенного не случилось, – ответил Митя.
– Митя, я рассержусь.
– Ну, не сердитесь, Куний Мех, я все расскажу… Мы тогда на бульварах долго гуляли.
– Это когда вы на последние деньги мне шоколаду купили?
– Ну, вот, вы смеетесь.
– Не буду больше. Я вся – одно ушко.
– Так меня тогда чуть в карцер не запекли.
– Да неужели, Митя? – засмеялась она.
– Мы тогда, собственно говоря, на концерт должны были идти, а мы удрали… Распрощался я с вами тогда поздно, часов не было.
– Денег на извозчика тоже не было, – в тон сказала она.
– Денег ни копья, – подтвердил Митя, рассмеявшись, – я продрог и бегом отправился в корпус по Власьевской. А бежать большой кусок. На улицах уже костры извозчики зажгли, ну, думаю, будет разнос.
Она с его рукава стряхнула снег.
– Хорошо, если только разнос. На мое счастье, вижу – катит Семенов на рысаке. Увидел он меня: «Опоздали, садись скорей, катим!»
– А он хороший, ваш Семенов?
– Пистолет мужчина, – ответил Митя. – Ему что, он на уроки музыки ездит, он может опаздывать, а я на курсы не записался. Шмыгнули мы в корпус через
