style="font-size:15px;"> – Но…
– Отвечайте на вопрос.
– Право, приобретенное вследствие исключительных отношений…
– Как исключительных?.. – прервал Свиридова князь. – Что вы под этим разумеете?
– Что разумею? Да то, что вы сами разумеете, – отвечал Петр Игнатьевич.
– В таком случае, я нахожусь с ней в таких же отношениях, как и вы…
– Желательно было бы, чтобы вы представили доказательства.
– Боюсь, не будет ли это неделикатно или даже бесчестно. А между тем надо доказать, что действуешь и говоришь не наобум и что все-таки в человеке осталась хоть капля разума. Впрочем, мы оба находимся в довольно затруднительном положении, и некоторые исключения из общего правила могут быть дозволены.
– К чему это предисловие? – заметил Шувалов.
– Сейчас увидите, – продолжал князь Луговой, вынимая из кармана своего мундира письмо.
Это была маленькая записка, кокетливо сложенная треугольником.
– Это что такое? – спросил Иван Иванович.
– Если здесь говорится о правах, так и я представлю доказательства таких же прав.
Свиридов с любопытством следил глазами за движениями князя. Увидев, что тот вынул из кармана маленькую записку, он стал шарить в своем кармане и вынул такую же, во всем похожую на первую, которую и поднес к документу, представленному его соперником.
Удивление троих собеседником не имело границ. Иван Иванович осмотрел обе записки. Адрес был написан одной и той же рукой.
– Почерк один и тот же, но может быть, что обе записки противоречат одна другой.
– Справедливо! – заметил Свиридов. – Надо проверить. Пусть князь прочитает адресованную ему записку.
– Но ведь это нечестно! – возразил князь Луговой.
– Тут нет ничего нечестного – это исповедь! – отвечал Шувалов.
– В таком случае я начинаю… – с нетерпением сказал Петр Игнатьевич.
И он прочел:
– «Милый Петя, ты не можешь себе представить, как напряженно я все думаю о тебе, когда тебя не вижу. Твое присутствие до такой степени необходимо мне, что, когда тебя нет возле меня, мне кажется, что я одна на свете. Жизнь без тебя точно пустыня…»
– Позвольте! – воскликнул князь Луговой, державший свое письмо открытым.
И он продолжал:
– «Жизнь без тебя точно пустыня, которой я блуждаю, мучимая тоской и грустью…»
– Да ведь это мое письмо! – вскричал Свиридов.
– Совсем нет, мое! – отвечал князь. – Оно даже начинается – «Милый Сережа».
Иван Иванович Шувалов сличил записки. Они были как две капли воды похожи одна на другую.
– Здесь даже не требуется суда Соломона, – заметил он. – Всякому свое.
Князь и Свиридов посмотрели друг на друга, обменялись записками, пробежали их молча глазами и возвратили друг другу, затем снова посмотрели
