Повлиять на Ника не в силах никто и ничто, пока он сам не захочет. Ник мальчик славный, добрый и глубоко эгоистичный. О нем многое говорит хотя бы то, что, пока я жила на той же улице у тети Ирэн, он туда носа не показывал. Когда я перетаскивала барахло к дяде Тэду, то спросила у Ника почему.
– Да там же дети! – Он будто бы удивился, что тут непонятного.
Самому Нику, должна отметить, всего четырнадцать. Он стоял, руки в карманы, и смотрел, как я выгружаю из папиной машины коробки и полиэтиленовые мешки.
– О, компьютер, – сказал он. – У меня ноутбук. А у тебя?
– Старый, с придурью и почти ни с чем не совместим – совсем как я, – говорю.
Представьте себе, он взял его и отнес на второй этаж родительского дома – расстарался ради меня. Наверное, оказал мне честь, а может, боялся, что я разобью компьютер. Он довольно низкого мнения о женщинах в целом (еще бы, при такой мамаше, как Жанин, и я бы женщин недолюбливала). Потом он спустился обратно и посмотрел на папину машину:
– А она ничего.
– Это папина, – сказала я. – То есть была. Он сказал, что подарит мне ее, когда я сдам на права.
– А когда ты сдала? – спросил Ник.
– Тс-с! – сказала я. – Экзамен в понедельник.
– Тогда как ты доставила ее в Бристоль? – поинтересовался он.
– А как ты думаешь? Само собой, села за руль да и приехала, – ответила я.
– Но… – Он осекся. – Сама, одна?
– Да, – ответила я.
Было видно, что мне удалось вызвать у мастера Ника благоговейное восхищение. Мне стало приятно. Таких, как Ник, нужно постоянно ставить на место, иначе обернуться не успеешь, как будешь стирать ему носки, пока он ходит по тебе босыми ногами. (Робби был такой же, просто мне не удавалось вызывать у него благоговейное восхищение надолго.) Ник держит в ежовых рукавицах и мать, и отца. Я была на седьмом небе и в полном восторге, когда обнаружила, что Жанин и в самом деле вручную стирает ему носки, потому что Ник ноет, что после машинной стирки носки ему трут. Дядя Тэд вручает Нику десятифунтовые купюры чуть ли не каждый раз, когда они встречаются на лестнице. И весь подвал отдан Нику в полное распоряжение. Родители не входят туда без стука. Честное слово. Он показал мне подвал, когда я перенесла все свои вещи в мансарду. Думаю, это он снова оказал мне честь. Там, внизу, прямо роскошные апартаменты – весь пол застелен ковром сливового цвета. А какая у него стереосистема! Эх! Зависть берет!
– Я сам выбирал ковер, – сообщил Ник.
– Изысканный траурный оттенок, – сказала я. – Прямо заплесневелое епископское облачение. Можно разливать черничное варенье банками, никто не заметит.
Ник засмеялся:
– А почему ты всегда такая мрачная?
– Потому что у меня крах в личной жизни! – ответила я. – Не спрашивай! Я становлюсь опасной!
– Ты всегда опасная, –
