тебе плохо, – заверила мать. – Я на это даже отвечать не хочу. Прикури мне сигарету, а?
Я чиркнула спичкой, затянулась и передала ей сигарету. Затем взяла вторую, для себя. Мы молча курили. Покрышки «Бьюика» свистели по мокрому асфальту.
– Почему вы с бабушкой никогда не говорите о дяде Эдди? – спросила я.
– Кто сказал?.. Что ты хочешь знать?
– Ну, вот ты плакала, когда он утонул?
– Конечно, плакала.
– Он меня хоть успел увидеть?
– Много раз. Тебе тогда примерно годик был. Он все дразнил меня, что ты не мальчик. Брал тебя на руки и называл Фредом… Господи, эти похороны… Это было ужасно. Он так любил жизнь…
– А бабушка плакала?
Мать выключила дворники.
– Не знаю. Передо мной – нет.
– Даже по собственному сыну?!
– Она очень злилась из-за его смерти – помню, все время хлопала дверьми, крышками кастрюль, кухонными шкафчиками. Эдди всегда был шальной – вечно испытывал судьбу.
– Рисковал, – поправила я. Ненавижу бабку, эту бессердечную тварь.
– Правда, Джулия Эндрюс хорошо сыграла Мэри Поппинс? – спросила мама. – Такая милая.
– А в жизни, наверное, капризная хамка. – Я снова включила радио и покрутила ручку настройки, пока не нашла «Уис». Песня закончилась. Послышался голос Джека. Я сделала громче, и голос заполнил машину.
– Может, бровями, – задумчиво произнесла мать.
– Что?
– Брови Джека такие же, как у Эдди. И голубые глаза, в которых варится очередная шалость.
Когда мы вернулись домой, я забрала радиоприемник, даже не взглянув на бабушку. У себя в комнате примерила одну из новых форм. Вторая, большего размера, тоже сидела неплохо.
Джек договорил глупую шутку, и зазвучал орган – вступление к «Наш день придет». Я подарила эту пластинку Джанет на день рожденья. Мы распевали песню дуэтом, сидя на заднем сиденье в машине Нордов. Джанет не писала мне уже несколько месяцев.
Я встала и заперла дверь.
Щетка для волос превратилась в микрофон. Я пела перед зеркалом для озорных голубых глаз Джека.
Наш день придет,
Стоит лишь еще немного подождать…
То, как двигались мои губы, выговаривая слова песни, пробуждало ощущение сексуальности – и печаль. Свободную руку я сунула под школьную форму.
Ну и что, сказала я себе. Если это делает Рита, бабушкина фарфоровая куколка…
Я закрыла глаза. Щетка упала на пол. Мои руки бродили между ног, по бедрам, по повлажневшим трусам. Руки Эдди. Руки Джека.
Глава 6
Уже в восьмом часу в первый школьный день я вошла в кухню в колючей шерстяной форме.
– Па-пам, – пропела мать. Я зло посмотрела на нее.
Мне пришло в голову, что по утрам мы с Джеком выходим из дома в одно и то же время, и Сент-Энтони ему по пути на работу. Я уже успела навоображать, как подъеду на «МГ», лавируя между автобусами, таинственно улыбнусь
