чтобы отстала.
Подаренную машину он узнал издали, и сердце защемило – триста километров на ней намотал. Маша жила на двадцатом этаже новостройки. Кривясь, Лексус уставился на современную дверь подъезда с электронным замком. Придется ждать, пока кто-то выйдет или зайдет – электронного ключа у него нет, как и телефона, чтобы позвонить Маше. Домофона со звонками напротив каждой квартиры тоже нет. Зато есть консьерж и камеры в подъезде, но это не страшно.
Ждать долго не пришлось – с шумом и гамом на улицу высыпала толпа детей, и Лексус вошел в подъезд, консьерж смотрел боевик и даже не глянул на него.
До чего же не хотелось видеть Машу! Примерно, как и полицейских. Но с ней срок он уже отмотал, и бояться нечего. Разве что Серегу. Если на него надавили, он и про Машу вспомнит. Или не вспомнит? Все равно другого выхода нет.
Лифт тренькнул и распахнул створки, приглашая на площадку с новенькой плиткой и пальмами в горшках.
Маша открыла сразу же. В честь прихода бывшего она накрасилась и надела лучшие свои вещи – надо же показать, от какого добра он отказался.
– Привет, – сказал Лексус с порога. – Извини, что без цветов.
Она презрительно скривила красные губы:
– От тебя дождешься. Входи. Н-да, судя по всему, дела у тебя не очень.
Маша закрыла за Лексусом дверь и прошла в кухню, виляя огромной задницей. Когда только познакомились, Лексусу нравилась ее задница – упругая, выдающаяся, но со временем она превратилась в бочку, а ноги – в колонны, жир на боках повис складками, и Маша сделалась не Мари, как она сама себя называла, а Махой. Жутко ленивая, она занималась только своими ногтями и волосами, которые теперь были не соломенными, а огненно-рыжими, но все равно напоминали паклю.
Отодвинув недопитый бокал красного вина, Лексус уселся на стул напротив барной стойки, оценил содержимое бара и подумал, что оставленных денег недостаточно для такого ремонта, видимо, Маша потихоньку таскала у него деньги и откладывала – такой ремонт дорогого стоит.
– Нравится? – самодовольно улыбнулась она.
Язвить было не время, и Лексус вместо «насосала», сказал:
– Круто.
Маша села рядом вполоборота, подперла голову рукой, допила вино.
– Разве тебе можно спиртное? – вспомнил Лексус о ее беременности.
Бывшая скривилась.
– Уже можно. Не пялься так! Не все же тебе меня сказками кормить. Лучше рассказывай, что стряслось, подумаем, как тебе помочь.
Правду выкладывать Лексус не собирался, он лгал и импровизировал на ходу:
– Подставили меня, Маша. Бандюки все отжали, отсидеться бы.
Бывшая вскинула нарисованную бровь:
– А полиция?
Лексус махнул рукой:
– Ты Касьяна помнишь?
– Ну?
– Ну и какие тут менты? После этим займусь, пока выжить бы.
– А я говорила! Собираешь вокруг себя всякую шушеру, а потом от собственной доброты
