луч, падающий из окна в комнату, мне все произошедшее накануне казалось сном. Кстати – может, это он и был? Так сказать – причудливые извивы сознания, изысканные галлюцинации, вызванные крайним утомлением…
Затрезвонил будильник, и тут же из-под кресла с истошным визгом выкатился маленький мохнатый клубок.
Стало быть – не извивы. Вон она, галлюцинация, бегает по комнате, топочет по ковру лапками и гомонит.
– Хозяин! – орал Родька. – Это чего? А?
– Будильник, – хлопнул я по кнопке, отключая упомянутый прибор. – Ты чего, их не видел никогда?
– Нет, – остановился и приложил лапку к груди мохнатик. – А он зачем?
– Чтобы не проспать, – удивился я. – Иначе как я проснусь?
– Мы дома с петухами вставали, – хмуро проворчал Родька. – Разбаловались вы тут, дрыхнете до полудня.
Не успел поселиться, а уже критикует. Вот же.
– Ладно, – я спустил ноги с кровати на пол и зевнул. – Скажи мне – все, что вчера Вавила Силыч сказал, – так оно и есть?
– Ага, – кивнул Родька. – Кабы еще не хуже.
– Слушай, но ты же все это время при ведьмаках жил, – требовательно произнес я. – Неужели ты ничего не знаешь, не помнишь? Как так?
– Я – слуга, – жалобно сказал он. – Просто – слуга. Я не смотрю туда, куда мне не говорят смотреть, не делаю того, что не велено, и не запоминаю то, что мне не предназначено. Такой я. Бесполезный для тебя, выходит.
И Родька заплакал, вытирая слезы лапой.
– Вот ведь, – мне стало как-то неловко. – Ну, не слишком бесполезный, я так думаю. Что-то ты умеешь делать? Кстати – чем ты обычно занимался у этого… Петровича?
– Травы собирал, – бойко ответил Родька, смахнув слезы. – Какие попроще, понятное дело. Мандрагыр или одолень-траву он сам брал, а зверобой там, вербену, плющ – так это я. Еще несложные растирки делал. Кашу варил. За чистотой следил. Дом сторожил.
– О, – поднял я указательный палец вверх. – Ну, трав мне не надо, а вот чистота – это хорошо. Ей и займись. И дом стереги. Еда в холодильнике, не стесняйся, бери что хочешь, тем более, что там особо ничего и нет. И с огнем не балуйся. А я бриться – и на работу.
– Значит – не выгонишь? – обрадовался Родька и вроде как собрался бухнуться на колени.
– Даже не подумаю, – я встал с кровати. – И это… Не вертись у меня под ногами по утрам, хорошо?
По дороге на службу я, против своего обыкновения, не читал, а размышлял, благо было о чем.
В первую очередь меня очень беспокоило, насколько быстро я поверил во все, что увидел и услышал. То есть – любого нормального человека сам факт беседы с домовым и непонятной чудой-юдой должен как минимум выбить из колеи, и это я не говорю про все то, что от них узнал. Почему со мной этого не случилось? Память предков проснулась? Или ее что-то разбудило? Например – та самая сила, что пока еще не моя, а чужая?
Или мы просто настолько отвыкли от чудес, что сами рады в них поверить и хоть так
