аболиционистских обществ, равно как и наносить визиты вместе с нею в Воспитательный дом, патронессой которого некогда была Кэтрин.
– Нет! Нет, нет, нет и нет! – зашлась криком София, пока не охрипла. Но в кои-то веки никто не обратил на нее внимания.
Леди Бернхэм, гувернантка и учителя требовали, чтобы София вставала рано, одевалась аккуратно и присутствовала на молитве – в этом вопросе лорд Графтон вынужден был уступить настойчивости леди Бернхэм, – после чего начинались занятия в классной комнате, за которыми следовали уроки музыки, вышивания гладью, рисования и, по особому настоянию, послеобеденные упражнения с экономкой Графтонов. К вящему негодованию своего превосходного повара-француза, лорд Графтон вынужден был доставить в Лондон деревенскую экономку, миссис Беттс, ради одной-единственной цели – наставления Софии в старомодных методах ведения домашнего хозяйства, коими молодые девицы благородного происхождения, даже состоятельные, должны были сполна владеть во времена леди Бернхэм, включая стряпню, лучшие способы избавления гобеленов от моли, уход за больными и разведение домашней птицы. Все это представлялось Софии настолько ненужным, что она даже и не подумала протестовать. У Графтонов имелась в наличии целая армия слуг, так что едва ли ей придется когда-либо хотя бы пошевелить пальцем. Даже лорд Графтон позволил себе усомниться в целесообразности этой программы, но леди Бернхэм ничего не пожелала слушать, заявив, что подобные знания пригодятся любой женщине, сколь бы высокое положение в обществе та ни занимала. Это был обычай, освященный веками, и пренебрегать им не следовало.
София взбунтовалась. Она стала невыносимо груба с окружающими. Она швырялась чернильницами в учителей, когда они позволяли себе бранить ее, показывала язык миссис Беттс, а леди Бернхэм называла за спиной «старой сплетницей». Входя в церковь, она шумно шаркала ногами, отказывалась петь псалмы, ерзала и корчила рожи во время проповеди, пиная скамью перед собой. Ее отцу пришлось вдвое повысить жалованье учителям, чтобы те не потребовали расчета, назначить миссис Беттс внушительный гонорар и регулярно умиротворять леди Бернхэм, напоминая об их долге перед Кэтрин.
Флегматичная гувернантка сохраняла завидную невозмутимость соляного столба, что бы ни вытворяла София, да и миссис Беттс держалась вполне достойно, а вот леди Бернхэм, которой уже перевалило за шестой десяток, находила столкновения и препирательства со своей крестной дочерью чрезвычайно утомительными. К тому времени как Софии исполнилось двенадцать, учителя уже сменились несколько раз. Во время расставания они уверяли лорда Графтона, что София, пребывая в благожелательном расположении духа, отличалась острым умом, но поскольку такое случалось довольно редко, то и успехов в учебе она добилась незначительных. Поведение ее было поистине ужасающим, чтобы его можно было безропотно сносить в течение сколько-нибудь продолжительного времени.
Лорд
