чего-нибудь – или картошки, или пальца. Хорошо хоть глазки эти были неглубокими.
– Думаешь, знахарка, колдунья или еще кто-нибудь в том же роде? Не-ет, милая. Это муж у меня специалист, и сына учит. Меня тоже пробовал научить – я начала было, а потом отказалась.
– Почему?! – от удивления Татьяна чуть не отхватила себе половину ногтя. Нож скользнул вдоль пальца и с мокрым хрустом снес верхушку клубня.
– Осторожней, порежешься. Отказалась, потому что не всем нужно этим заниматься. Даже если получается, не нужно. Я уж не говорю, что не надо бы никому в такие дела лезть, не для людей это.
– Но вы… Мы же не совсем люди. Так ведь?
– Может, и так, – Люба тяжело вздохнула. – Хотя это еще с
какой стороны смотреть. Я вот себя человеком чувствую. Просто каких-то способностей больше, каких-то меньше. Вот с верхним зрением у меня не очень получается, зато настроение хорошо чувствую – и у людей, и в природе. Только не вижу, а слышу. Выше или ниже, тише или громче. Вот в лесу – там музыка, и здесь тоже, а в городе иногда такой скрежет, что голова болит. Одно спасение – жить по-человечески, тогда меньше воспринимаешь. Все, хватит картошки. Дай-ка луковицу, там возле тебя пакет лежит, черный. И сходи-ка, потревожь наших рыбаков, скажи, что у нас все готово. Если хотят уху – пусть ловят, а не забавляются.
Рыбаков было трое. Олег с Ильей азартно швыряли блесны вдоль камышей, а с кормы катера грустно глядел на поплавок капитан
Ваня. Татьяна недоуменно повернулась к учительнице:
– А почему вы думаете…
– Не думаю, а просто знаю. Хотели бы рыбешки наловить – уже по полному ведру было бы. Не в первый раз с ними. Им, понимаешь ли, тоже хочется по-человечески пожить, хотя бы на рыбалке. А по-нашему рыбачить – это неспортивно. Ладно, сейчас сама схожу, поговорю с ними.
Люба тяжелой поступью пошла к берегу. Что она говорила, слышно не было. Только блеснула над бородой улыбка Ильи и смущенно поправил кепочку капитан. Олег просто кивнул, еще раз взмахнул удилищем, покрутил ручку катушки – и по речке раскатился гулкий удар. Длинное зеленое тело выпрыгнуло из воды, боком плюхнулось обратно, рванулось – пластиковый прут в руках Олега согнулся крутой дугой. «Да не возись ты с ней, глуши сразу!» – донесся женский голос. Илья махнул рукой и отвернулся, пошел к катеру.
Через несколько минут Люба вернулась к костерку. В одной руке – ведерко, пальцы другой цепко впились в глаза щуки. Пасть судорожно подергивалась у самого плеча учительницы, а хвост молотил траву и время от времени сочно шлепал по мокрой штанине.
Чуть ниже колена.
– Вот видишь, могут же, если захотят!
– Это… что? – Татьяна не сразу пришла в себя. Зеленое чудище шлепнулось поодаль от костерка, запрыгало в пожухлой траве. – То есть они с самого начала могли поймать?
– И я тебе о том же, – Люба вздохнула. – Как молодых учить, так сразу – другое мышление, смотрите на мир иначе, вы теперь не те, что раньше…
