она поселилась у черта на рогах, она год проработала в небольшом частном музее в Париже и проявляла интерес к haute couture. Это был интерес скорее эстета, чем потребителя, но она неплохо узнала подноготную мира моды.
– У нас тоже есть хорошая новость, – продолжила она, взяв за руку Кайла; он положил бейгель и протянул ей обе руки.
– Ну слава Богу! – воскликнула мама, вздыхая, словно с ее плеч наконец сняли стокилограммовый груз, который она таскала лет двадцать. – Давно пора!
– Да уж, поздравляем вас обоих! Должен сказать, заставили вы мамочку поволноваться. Вы ведь давно не молодожены, мы уж думали… – Отец, сидящий во главе стола, выразительно поднял брови.
– Вот здорово! Давненько я хотела стать тетей! И когда ждать маленького?
Оба они выглядели растерянными, и я вдруг испугалась, что мы все не так поняли, что «хорошие» новости заключаются в том, что они решили перебраться в новый просторный дом в своем же дремучем Хьюстоне; а может, Кайл наконец решил бросить юридическую фирму своего папаши и открыть вместе с моей сестрой галерею, о которой она всегда мечтала. Может, мы слишком поторопились – потому что слишком уж хотели услышать, что вот-вот у нас появится внучка или племянник. Родители в последнее время только об этом и говорили, то так, то эдак прикидывали, почему у сестры и Кайла – ведь им уже за тридцать и они женаты четыре года – все еще нет детей. За последние полгода этот вопрос из любимой семейной темы вырос до уровня назревшего кризиса.
Сестра, казалось, была встревожена. Кайл нахмурил брови. Родители словно воды в рот набрали. Напряжение росло, Джил встала со стула, подошла к Кайлу и села ему на колени. Она полуобняла его за шею и зашептала что-то на ухо. Я взглянула на маму – она будто только что очнулась от обморока, между бровями у нее залегла глубокая складка.
Вдруг они захихикали, повернулись к столу и в один голос объявили:
– Мы ждем ребенка.
И у всех отлегло от сердца. И все захохотали как сумасшедшие. И стали обниматься. Мама сорвалась с места так стремительно, что перевернула стул, а потом и горшок с кактусом, примостившийся у двери. Отец крепко обнял Джил и поцеловал ее в обе щеки и в макушку, и – впервые со дня их свадьбы – он поцеловал и Кайла.
Я постучала вилкой о банку вишневой шипучки и заявила, что нам нужен тост.
– Давайте поднимем бокалы, все вместе поднимем бокалы за прибавление в семействе Сакс. – Кайл и Джил посмотрели на меня многозначительно. – Формально он Харрисон, но в душе, конечно, будет настоящим Саксом. За Кайла и Джил, будущих лучших в мире родителей лучшего в мире ребенка.
Мы чокнулись банками с газировкой и кружками с кофе и выпили за ухмыляющуюся парочку и сестрицыну талию, обхват которой пока еще составлял шестьдесят сантиметров. Я убирала со стола, бросая все, что на нем оставалось, в пакет для мусора, в то время как мама прилагала все усилия, чтобы убедить Джил назвать ребенка в честь какого-нибудь
