style="font-size:15px;"> «Рено» вкатился в какую-то area residencial[35]. Здесь был высокий каменный забор и единственный въезд на территорию. Мне пришлось последовать за ними, держась на приличной дистанции. Конечно, я мог бы поддать газу и прилепиться прямо к их заднице, но тогда я открыто подставил бы себя. Нарисовался бы в полный рост.
И все-таки я потерял их. Нас разделяли две сотни метров, когда такси свернуло в какой-то проулок справа. Сотни коттеджей с одинаковыми белыми стенами составляли содержимое этого стандартного поселка. Дома росли из склонов горы как опята из пня, и дороги извивались между ними как черви. Дорожки разветвлялись в самых неожиданных направлениях и не оставляли мне шанса хотя бы случайно наткнуться на любимых соотечественников.
Я осадил своего «ослика» и медленно поплюхал обратно ко въезду. Я остановился у ресторанчика под названием «Rosita» и стал ждать.
Пустой, освободившийся от пассажиров «Рено» появился минут через десять. Я бросился наперерез ему, размахивая руками, как ветряная мельница Сервантеса.
– Сеньор, – сказал я заплетающимся языком. – Плиз спик ми… Май амигос ррусос… Плиз! Дос амигос и ун чика! Спик ми намбэр оф хаус! Муй аградесидо! Йо буско зэм. Ай эм ихний фрэнд. Грасьяс! [36]
Если бы я говорил на нормальном языке, я бы, пожалуй, вызвал подозрение у водителя. Но сейчас я выглядел так же безобразно, как пара его пассажиров. И говорил на таком же отвратительном языке.
К тому же я сунул старичку десять тысяч песет – хорошую плату за несколько маленьких вопросов. Мне было не жалко этих денег. В конце концов, должен же я был чем-то отблагодарить его за замечательную, неторопливую езду.
– Numero dieciocho, en la calle Verde. A la derecha[37], – сказал шофер, запихивая купюру во внутренний карман пиджака. – Hombre, – вдруг добавил он, и внимательно посмотрел на меня, словно оценивая, такой ли я дебил, как мои русские друзья, или все же имею пару извилин в голове. – Estan muy borrachos. Demaciado. Es mal, no me gusta[38].
– A mi tampoco[39], – сказал я. Оседлал свою тарахтелку и поехал.
Мне тоже все это не нравилось. Очень.
Дом номер восемнадцать был вполне обычным коттеджем: белая шершавая штукатурка, нахлобученная треуголка черепичной крыши, толстые стены, небольшие аккуратные окна. Задницей дом втиснулся в гору, в каменистую землю. С задней стороны он имел только один этаж – второй, потому что первый утонул в горе. А на меня дом смотрел двухэтажным фасадом. Даже как бы улыбался зубастым балконом, подмигивал окнами, в которых отражалось нестерпимо блестящее небо. "Входи, – говорил он, – попробуй войти, тореро. И я с удовольствием выкину тебя со второго этажа, прямо в этот бассейн без воды, переломаю твои косточки о его твердое дно. Потому что я – частная собственность, тореро. В меня нельзя входить просто так, без разрешения. Входи, и я выплюну тебя через разбитое окно. И ты попадешь в тюрьму. А потом тебя депортируют
Поселок, состоящий из коттеджей с небольшими участками.
Пожалуйста скажите мне. Мои русские друзья… Два друга и один девушка. Скажите мне номер дома! Премного благодарен! Я ищу их. Я есть ихний друг. Спасибо! (смесь ломаного английского и испанского)
Номер восемнадцать yа улице Зеленой. Направо (исп.).
Дружище, они очень пьяные. Чересчур. Это плохо, мне это не нравится (исп.).
Мне тоже (исп.).
