полярная ночь не препятствовала. А к началу промсезона артели многократно разрастались за счет притока сезонных старателей. Короткий промывочный сезон, требовал от сезонного контингента мгновенной адаптации. Драгоценное время использовалось по максимуму, а необходимые профессиональные навыки приобретались походу. Сильные, мобилизовались и становились еще сильнее; слабые уезжали, но таких было единицы. Работы не боялись – ехали, в основном, трудяги. Обходились без женщин, поскольку жили безвылазно в тайге; о нетрадиционных отношениях я не слышал. К погоде приспосабливались. Бывало, в лютые морозы, преодолевали большие расстояния по заносам в балках на полозьях, часами играя в карты или шахматы (тут уж по интересам) и попивая крепчайший чай или водочку, которая по окончанию промсезана не возбранялась. Радиатор бульдозера, тащившего балок, выводился за спинку и под сидение бульдозериста, обеспечивая комфорт в кабине. Так можно было путешествовать неделями, была бы соляра и продукты, а дров для отопления балка в тайге хватало.
Поначалу необычно воспринималось противопоставление Колымы Большой Земле или Материку, поскольку материковистость Колымы, в прямом смысле, у меня сомнений не вызывала, а размеры впечатлили сразу по прибытию. Работа здесь, которой пугали, была для меня в радость, возможно в силу моего особенного положения. Я не припомню природных сюрпризов, шквалов, внезапно налетавших ураганов, с корнем вырывающих деревья. Если холодало, то постепенно, если собирался дождь, то это было видно заранее. Физически было легко. Прихватив ружье, булку хлеба и пару банок консервов, уходил в одиночные 2-3-дневные маршруты, не заботясь о ночлеге. Когда предстояло много работы, не брал с собой ружья, чтобы не отягощало – было безопасно. Работай хоть 24 часа в сутки – светло. Хочешь спать – ложись на нагретый солнцем галечник в продуваемом месте, чтобы не доставали комары и мошка. Кругом чистейшая вода, грибы, ягоды, живность; а вот обилием рыбы наши ручьи почему-то не отличались. Очутившись где-нибудь на отдаленном дремучем ключе, чувствовал себя первопроходцем. Впрочем, эти иллюзии тотчас же исчезали, когда случалось в самых неожиданных местах натолкнуться на проржавевшие лопаты, кайла, тачки или остатки истлевшей одежды. Да это был рай по сравнению с Бетпак-Далой, где я работал прежде. Где на сто верст ни воды, ни жилья. Где солнце палит, к концу дня не оставляя влаги и на каплю пота, и думаешь – прикончить фляжку сразу или мучить себя глотками целый день. В наследство от пустыни, так и осталась привычка осматривать каждый камень, прежде чем сесть на него или поднять, над которой смеялись старатели, не знавшие, что такое змея в спальнике или палатка кишащая скорпионами и фалангами.
Своим успехом артель была обязана председателю – осетину, в котором странным образом, уживались крайние формы деспотизма и обостренное чувство справедливости. Он жесточайшим образом подавлял малейшие поползновения на свой авторитет, которые случались в
