товарищу.
Призадумался Расул Джарапович и:
– Заманчиво, – сказал, – конечно. Правда, тут с большой оглядкой надо. Сей артист вот только-только возвратился с зоны. Девять лет мотал. Нужна с тобой нам информация о том, что с уголовниками развлекаемся?
– Да, пожалуй, ни к чему затея. Правда, очень поглядеть хотелось на товарища гипнотизёра не на сцене, а приватно эдак, и на лилипутов почему не глянуть?
– Ладно. Так и быть, уговорил. Лилипутов в дом, конечно, приглашать не стану, а артиста нам с тобою в пять минут доставят. С ним с одним не так наглядно будет. Смотришь как на то, Хасимочка?
– Положительно смотрю, хотя и боязно, вдруг в гипноз введёт да изнасилует, не дайте боже, или, может, обворует даже!
Улыбнулся муж:
– Ограбит – не убудет. А полюбит под гипнозом если – не предательство любовь такая. Ты же можешь оправдаться после, мол, со мною, думала, была.
Тонкий, гибкий ум жены парировал вполне достойно:
– Я-то ладно. Я чего? Я приспособлена к совокупленью. А вот ты, мой дорогой, что скажешь, под гипнозом превратившись в даму? Тоже скажешь, что со мною был?
Рассмеялись.
– Не боись, Хасимочка, – успокоил муж. – Не дурак, поди-ка, уголовный маг, бестолково чтоб плевать в колодец, из которого водицу пьёт.
Вскоре очень культурно и деликатно Хохотушечкин и ассистент его Саша Ножницы тайно доставлены были в дом Бриллиантовича. Ничего не понимая, хлопали они глазами и с тревогой да с опаскою развязки ждали.
Шеф милиции томить не стал:
– Я, вы догадались, полагаю, РОВД начальник в Чу. Вот мой друг большой Иван Данилович. Вот Хамидочка моя Хасидовна – дома скромного сего хозяйка. Вы, по роду службы ведаю, Николай Петрович Хохотушечкин, Александр Вениаминыч Ножницы. Познакомимся, ребята, ближе.
Рук пожатие мужчин, улыбочки хозяйки добрые, но неясности туман витавший очень сковывал гостей. Хорошо хозяин понимая то, напряжённость обстановки деликатно разрядил, культурно:
– Мы решили, Николай Петрович, пообщаться с вами, так сказать, приватно. Не сходились никогда с гипнотизёром близко. Вы не против уделить нам время?
– Отчего же против? Нет, не против.
– Коли так, тогда за стол прошу.
Вся компания уселась вокруг мило сервированного стола. Выпили, но разговор не получался как-то. Наложила на Петровича тюрьма печать. Гражданин начальник зеку бывшему он завсегда не свой – опостылевший попкарь тюремный. В подсознание табу впечатано на общение железным штампом без оглядки, что нельзя с лягавыми. Слова лишнего боишься ляпнуть, о каких речь чудесах быть может? И гипнотизировать кого вдобавок? Не начальника ж милиции с супружницей и не гостя ж их, по виду не простого явно. Саша Ножницы не подходил – его гипноз не брал, маг вчера определил в гостинице.
Неизвестно, как сложилось бы знакомство, если бы не сын начальника. Возвратился он как раз из школы,
