вышло… Еще бы пара лет…
– Дед, – позвал Фарах. – Дед…
– Я тебе не дед, – прошептал Тейрат, – я просто спрятал тебя.
Фарах отпрянул, его брови поползли вверх. Нет, нет. Это просто бред. Дед болен ему плохо, он не понимает, что говорит.
– Никуда я не уйду.
– Уходи! Это моя последняя воля… Обещай мне... Ты уйдешь с Танваром… Ну!
Старческая рука сжала запястье внука. Крепко, до боли, словно цепляясь за последние минуты жизни.
– Я обещаю, – прошептал Фарах.
Тело старика сотрясала мелкая дрожь. Его зубы стучали, мешали говорить. Но старик не сдавался, он все еще пытался что-то сказать.
– Берегись, – пересиливая себя, выкрикнул Тейрат, и его рука разжалась. – Фарах, берегись темных! Уходи!
– Дед! – Закричал подмастерье, хватая старика за руку.
– Беги. Прячься. Я прятал тебя, сколько мог!
– Нет, не надо, пожалуйста!
– Я знаю, – выдохнул Тейрат, – ты сможешь. Сможешь. Только пока – прячься.
Глаза старика широко распахнулись и стали закатываться. В пляшущем свете коптилки блеснули белки. Из горла вырвался шумный вздох и Тейрат обмяк. Тело откинулось на подушку, рот открылся, и на губах заблестела струйка слюны.
Фарах зарыдал и обнял старика, чувствуя, как его тело еще содрогается. Остатки жизни покидали Старого Тейрата и никто не мог ему помочь. Больше никто.
Он плакал, обнимая мертвого Тейрата, которого по-прежнему считал дедом. Его сердце громко стучало, стремясь пробить ребра и выскочить наружу. Голова разрывалась от боли, а живот сводила ледяной судорогой. Он остался один. Совсем один!
Подмастерье плакал до тех пор, пока не погас огонек коптилки. Потом слезы кончились, и он лишь глухо стонал, продолжая обнимать мертвое тело старика.
2
Очнулся Фарах оттого, что в дом кто-то вошел. Почувствовав за спиной присутствие чужого, подмастерье дернулся, и стал шарить по полу. Он испугался, очень испугался. Под руку подвернулся медный кувшинчик погасшей коптилки. Подмастерье сжал его в руке и замер, напряженно всматриваясь в темноту.
Чужой человек был еще в чулане. Он гулко протопал к пологу, споткнулся о мертвеца и сдавлено выругался на северном языке. Потом в чулане тихо звякнула сталь, и Фарах догадался, что незваный гость обнажил оружие.
– Тейрат!
Фарах затаился, стараясь не дышать. Кто знает, за чем пришел чужак. Быть может, это еще один убийца. Ясно, что это не деревенский, – говорит на чужом языке и ходит с оружием.
– Тейрат, старый хрыч! Ты живой или нет?
Душно. Фарах шумно сглотнул. Душно и жарко, трудно дышать. И слезы снова выступили на глазах. Нет. Не живой. Старого Тейрата больше нет.
– Тейрат, это я, Танвар! Вылезай из своей норы!
Танвар! Фарах облегченно вздохнул. Северянин. Именно о нем говорил перед смертью дед. Наверно, уже наступила полночь, вот и заявился этот гость.
– Я вхожу, – предупредил
