необходима для полного эффекта вечерней мазурки. Авось Бог вынесет. С Богом!» (Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. М., 1976. Т. 10. С. 204). В сохранившейся черновой рукописи, относящейся к концу июля – сентябрю 1834 г., сцена «секуции» выглядела так: «Если бы Пирогов был в полной форме, то, вероятно, почтение к его чину и званию остановило бы буйных тевтонов. Но он прибыл совершенно как частный приватный человек в сюртучке и без эполетов. Немцы с величайшим неистовством сорвали с него все платье. Гофман всей тяжестью своей сел ему на ноги, Кунц схватил за голову, а Шиллер схватил в руку пук прутьев, служивших метлою. Я должен с прискорбием признаться, что поручик Пирогов был очень больно высечен».
В повести нашли отражение впечатления Гоголя от занятий в классах Академии художеств, которые он посещал в качестве вольноприходящего в течение трех лет (с 1830 по 1833 г.). О своих занятиях и знакомстве с художниками он сообщал в письме к матери от 3 июня 1830 г.:
«…после обеда в 5 часов отправляюсь я в класс, в Академию художеств, где занимаюсь живописью, которую я никак не в состоянии оставить, – тем более что здесь есть все средства совершенствоваться в ней и все они, кроме труда и старания, ничего не требуют. По знакомству своему с художниками, и со многими даже знаменитыми, я имею возможность пользоваться средствами и выгодами, для многих недоступными. Не говоря уже об их таланте, я не могу не восхищаться их характером и обращением; что это за люди! Узнавши их, нельзя отвязаться от них навеки, какая скромность при величайшем таланте! Об чинах и в помине нет, хотя некоторые из них статские и даже действительные советники. В классе, который посещаю я три раза в неделю, просиживаю два часа…»
В Петербурге Гоголь общался с А. Г. Венециановым, А. Н. Мокрицким, К. П. Брюлловым, с вице-президентом Академии художеств графом Ф. П. Толстым, секретарем Общества поощрения художников В. И. Григоровичем, позднее близко сошелся с А. А. Ивановым, Ф. А. Моллером, Ф. И. Иорданом. Подробнее см.: Киселев А. Типы русских художников в произведениях Гоголя в связи с господствовавшими в его время воззрениями на задачи живописи // Артист. 1894. № 12; Машковцев Н. Г. Гоголь в кругу художников. М., 1955; Молева Н. Загадка «Невского проспекта» // Знание – сила. 1976. № 4.
Пушкин, высоко оценивший «Невский проспект», назвал в отзыве на второе издание «Вечеров на хуторе близ Диканьки» повесть Гоголя «самым полным из его произведений» (Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. Т. 6. С. 97). Типичность Пирогова подчеркивал В. Г. Белинский: «…О единственный, несравненный Пирогов, тип из типов, первообраз из первообразов! <…> Это символ, мистический миф, это, наконец, кафтан, который так чудно скроен, что придет по плечам тысячи человек!» (Белинский В. Г. Собр. соч.: В 9 т. М., 1976. Т. 1. С. 174). Верностью и типичностью гоголевского образа восторгался Ф. М. Достоевский в «Дневнике писателя» за 1873 г.: «Поручик Пирогов, сорок лет тому назад высеченный в Большой Мещанской слесарем Шиллером, был страшным пророчеством, пророчеством гения, так ужасно угадавшего будущее, ибо Пироговых оказалось так безмерно много, так много, что и не пересечь. Вспомните, что поручик сейчас же после приключения съел слоеный пирожок и отличился в тот же вечер в мазурке на именинах у одного видного чиновника. Как вы думаете: когда он откалывал мазурку и вывертывал, делая па, свои столь недавно оскорбленные члены, думал
