промаялся тут, смотреть на него больно было, а потом и уехал к себе, отправили его. Да, вот, доченька моя, так-то вот, – белье она уже развесила и пошла по дорожке к дому. До меня донесся вопль соседского кота, пронзительное, короткое «мяу», грохот металлического таза, а потом и ворчание тети Мэри.
– Брысь, окаянный! Пригрела котяру на свою голову, теперь отвязаться не могу! Мышей бы ловил, хоть польза была бы от тебя, а то все только подачки мои ждешь!
Сказать, что я была удивлена – ничего не сказать. У меня, грубо говоря, челюсть отвисла. Мама Отправила Меня Специально? Чтобы я не могла с ним увидеться? Видя, как я долгие месяцы проливала горькие слезы, что я забросила учебу, замкнулась, потеряла всякий интерес к жизни, я словно сломалась, она могла так со мной поступить? Или она всего этого не видела? А я всегда считала себя плохой актрисой, все мои чувства были у меня на лбу написаны. Хотя после того как он уехал, я старалась изо всех сил скрывать свою боль, и никогда о нем не заговаривала. Да как я могла, если даже имя его произнести была не в силах. Только Ника знала о моих переживаниях и мне искренне жаль ее – сколько моих охов-вздохов и плача она перенесла! И ни разу не пожаловалась на участь моего личного домашнего психолога.
А что Мэри сказала про сватание детей? Нет, не может быть, чтобы Алик сосватал свою дочь за Радима. Ей же тогда еще семи лет не было! Нет, тетя Мэри что-то неправильно поняла. И потом они же двоюродные сестра и брат. Кажется, она уже вышла замуж, я что-то слышала недавно. Это в 14 лет, елки палки, все равно, что я бы тогда за Радима замуж вышла. Эта мысль заставила улыбнуться, мне стало даже немного смешно, правда, легкий укол в груди я почувствовала. Как будто заживающую рану царапнули.
Самое приятное – он все-таки про меня не забыл тогда, спрашивал!
Радим не вызывал у мамы негатива, в отличие от его дяди. Алик всегда ей не нравился с самого первого дня. А папа говорил, что он бывший ректор какого-то турецкого университета, и к нам в город он приехал, чтобы набирать студентов для своего вуза. Типа участие в укреплении международных отношений. Тогда это было от меня очень далеко, я не обратила на эти слова никакого внимания. Но теперь задумалась. Я сама студентка, но никогда не слышала о том, чтобы кто-то к нам приходил и предлагал выехать заграницу на учебу. У нас городок маленький, и если кто что делает, тем более полезное, то сначала трубит об этом на весь мир, а потом уже, либо делает, либо нет.
5
К тому времени как пришла мама злость моя утихла, и я раздумывала, как же мне завести разговор об этой истории. Я даже начала сомневаться, стоит ли вообще говорить теперь об этом. Столько лет прошло. Она, скорее всего, отмахнется от меня, дескать, не помню. А допытываться у нее все равно, что спрашивать партизана, не захочет, не скажет, хоть ты тресни. Нет желания выяснять отношения с ней, тем более с ее способностью все ставить с ног на голову, так как надо ей. Тем более что она не могла сделать это со зла, она ведь любит меня. Да и Радим здесь. А мне больше ничего и не надо. Когда я уже решила замять это, разговор начала она сама, заглянув ко мне в комнату.
