но великое по последствиям событие: одну из моих фотографий оценивает вокалист.
Первое мгновение – испуг, ведь это уже немолодой (старше 40-а лет), высокий, с безукоризненным телом и искушающими татуировками мужчина, чьи жадные тёмно-карие глаза и обольстительный голос неизменно притягивают к себе максимум женского внимания, – такая смесь может быть опасна для сердца! Но во второе мгновение я забываю о чувстве самосохранения, и на моём лице проступает искренняя, смущённая улыбка, какую обычно рождает внезапно польщённое самолюбие. Поверьте на слово: вокалисты – цель номер один любой из группи. Это своего рода аксиома.
Еле-еле выдерживаю полчаса, чтобы не казаться чересчур молниеносной, и пишу ему сообщение:
«Жаль, что я никогда не бывала на ваших выступлениях, но в будущем, думаю, смогу это исправить. Береги себя, Марк».
«Надеюсь, увижу тебя в марте», – отвечает он, имея в виду дату ближайшего концерта в России.
Я обращаюсь к Интернету: Санкт-Петербург, 24-е число… Остаётся всего два с половиной месяца – и я с грустью осознаю, что вряд ли успею скопить денег.
«Пожалуй, не смогу. Работа… Но обещаю следовать за тобой в своих мыслях», – пишу я.
«Хорошо. Увидимся в наших мыслях», – эта фраза становится последней в нашем первом разговоре.
Мы даже представить себе не можем, какой смысл она скоро обретёт.
Таким образом, мои планы меняются. Удостоенная вниманием фронтмена, я чётко решаю для себя: «Всё или ничего». Мне больше не нужен никакой барабанщик.
2
Находя всевозможные поводы, я пишу Марку пару раз в неделю, чтобы, с одной стороны, не казаться навязчивой, с другой – регулярно напоминать о своём существовании. Он не слишком многословен, однако мои сообщения не игнорирует, продолжая плюс ко всему ставить стимулирующие отметки моим фото. Я всё больше сожалею о том, что не обладаю финансовой возможностью попасть на их выступление, но само внимание Марка, пусть даже далёкое, делает меня живой и… счастливой.
Его голос в моём проигрывателе, его образ в сознании перед сном, и мало-помалу я убеждаюсь в том, что Ральф, и Марк, и любой другой немецкий музыкант – только символы, а мои чувства к ним – фальшивка. Я вспоминаю притчу о правителе Израиля Соломоне и его кольце: «Всё пройдёт». Ведь прошло же увлечение Ральфом! «И это тоже пройдёт». Да, когда-нибудь и Марк канёт в прошлое. Мне начинает казаться, что всё, что не вечно, можно смело называть ненастоящим.
Фальшивое, но чувство к Марку постепенно захватывает меня. Заворожённой его сценическим образом, мне грезится, что он одержим, внутри него словно глубокая, бездонная боль и он вымещает её на моих губах. Смертельное электричество. Взгляд, усилие, спазм, и наш поцелуй окропляет первая капля крови. Мы пьём её оба, губя наши судьбы, чтобы забыть, что всё ещё живём… Каждый вдох, сделанный с мыслью об этом мужчине, напоминает мне глубокую затяжку сигаретным дымом.
Необъяснимые силы будто хотят воплощения
