и листьям. Ее странное белое платье, украшенное вышивкой на груди, свободно обвивалось вокруг хрупкого тела. – Я не одна. Мама танцует. Там очень громко. Я здесь. Мне нравится рядом со стариком.
Жемчужный смех. Фея закружилась.
– Как она хороша, – прошептал Милле, очарованный зрелищем, – Бойс, я в жизни не видел существа прекраснее…
– Это не фея, – тихо ответил друг. Он старался держаться в тени. – Обычная живая девушка.
– Я подойду к ней.
– Не вздумай. Не видишь, она не в себе. Она даже в глаза тебе не взглянет. Уйдем, Милле. Не нужно ее тревожить.
Лайонел взял друга за локоть и потянул на себя. Ему захотелось уйти с полянки, вернуться на холм. Там поджидала кудрявая крестьяночка, кажется, Джун, и обещанные ей плотские утехи. Но Милле врос в землю, не в силах оторвать глаз от чуда, которое представляла собой танцующая фея. Сам Бойс старался не смотреть на девушку. Хотя знал, что Милле прав. Его охватил непонятно откуда взявшийся суеверный ужас.
– Уйдем.
– Стой, Бойс. Мы не можем бросить ее тут одну.
– Она не одна. Сказала же – на холме ее мать.
– Соловей поет для любимой, – прощебетала девушка, – Он очень мил. Правда, старик?
– Господи, она наивна как дитя! Я не брошу ее. Иди, Бойс, найди ее мать и приведи сюда.
– Отведем ее наверх вместе и уедем.
– Ты говоришь, она даже в глаза не смотрит. Как ты ее поведешь?
– Не знаю. Позову. Дорогая, пойдем к твоей маме! Не оставайся здесь одна.
Бойс не надеялся, что фея отреагирует на его слова. Он вышел из укрытия и встал рядом с Джоном. Однако девушка остановилась и посмотрела в его сторону.
– Кто говорит? – спросила она встревожено.
– Я! Я говорю! – ободренный ее реакцией, Бойс забыл о своих страхах и пошел к ней на встречу. Настроение Милле передалось ему – девушку хотелось защитить от тьмы, не бросать наедине с мертвым булыжником, которого она звала ласково «старик».
Ему показалось, еще секунда, и девушка убежит, спрячется за «старика». Он пошел медленнее. Она стояла на месте.
– Петух очень большой. И страшно прожорливый, – приветливо заговорил Бойс, – ему надо много проса. Вот увидишь, наступит утро, петух выйдет пастись и склюет все звезды в мгновение ока.
– Новой ночью Господь снова рассыплет просо! – девушка глянула мимо него. – Вот увидишь!
– Все так и будет, малышка. Ты большая умница.
Личико, напоенное безмерным очарованием, обратилось к нему. Черты его были исполнены утонченной красоты. Бойс оробел. Попытался, но не смог сравнить ее красоту ни с чем – все сравнения показались бледными. В блуждающем взоре жила ночь и плескался лунный свет. Луна горела на прядях волос, обрамляющих это изысканное лицо. Он исступленно изучал его и запоминал, и вдруг понял – она смотрит ему прямо в глаза. Свет, излучаемый ею, потек в него. Его заморозило изнутри, он почувствовал, что умирает. Но девушке вздумалось улыбнуться. И стало горячо.
– Мы
