«корочками» для прикрытия пользуемся). Нет здесь двух Корей, мы ее всю освобождали, не деля ни с кем по 38-й параллели. И строит сейчас в ней социализм некий товарищ с русскими корнями, – а вот в Китае воюют до сих пор, и конца не видно. Хорошо, в этой истории из Маньчжурии мы так и не ушли, процесс замотав. К великому неудовольствию товарища Мао – и ведь к американцам тоже хотел переметнуться, сволочь, переговоры вел, знаем точно! Но не сложилось – слишком много США вложили в Чан Кай Ши. А вдвоем этим фигурам в отдельно взятом Китае не ужиться никак! Да и без масштабной советской помощи и маньчжурской промышленной базы Мао стал гораздо слабее, чем в той ветви истории. И возник соблазн у гоминьдановцев, зачем договариваться, если можно уничтожить? Чем и занимаются четыре года – война до последнего китайца.
За беседой не забывали и о насущном, расстелили на столике газету, стали доставать свои запасы. Рисунок на газетном листе – как в Гражданскую были «Окна РОСТА», так в эту войну и сейчас «Окна ТАСС». Это кто ж китайских товарищей в буденовках изобразил – с плакатно-мужественными лицами, отбиваются от лезущих со всех сторон мелких и раскосых тварей самого гнусного вида. Художник – еще реликт той эпохи, или хотел преемственность показать? Интересное сейчас время – когда живы еще романтики мировой революции, которые мечтали:
Нам снились папуасы на тачанках,
В буденовках зулусы и в кожанках.
А с другой стороны, вот будущая звезда советской литературы напротив сидит – кто напишет «Трудно быть богом», «Обитаемый остров» и еще много из того, чем зачитываться будут наши люди и в конце века. Под конец, правда, братцы сильно сдали и ударились в диссидентщину – последние их вещи с таким иносказанием и подтекстом, что можно голову свернуть, прежде чем поймешь. Так в той истории Аркадий Стругацкий о своей военной службе вспоминал как о «потерянных годах» у черта на куличках, сначала Канск, затем вообще Камчатка – здесь же ему, как попавшему в Особый список, жизнь устроили гораздо более насыщенную и интересную, одно лишь наше общество, людей из двадцать первого века (о чем Стругацкий, ясное дело, не догадывается), чего стоит! Так что очень надеюсь, станет его мировоззрение несколько иным, со всеми вытекающими отсюда последствиями для будущих книг!
– А простите, това… Валентин, если не секрет, ваша первая звездочка за что? – спрашивает Цветаев, – Не с Ленфронта случайно. Невский пятачок, Восьмая ГРЭС? У меня знакомый один в сорок пятом был в «бронегрызах», 10-я ШИСБр, а в сорок втором со Смоленцевым начинал – рассказывал, как Мгу брали.
Ну да, было, плыли мы тогда через Неву. Подводный спецназ, боевые пловцы, до нас уже были, – но работать могли лишь у уреза воды, а мы умели, на берег вышли, и как полноценная диверсгруппа. В тот раз мы дорогу расчищали десанту, как и позже на Днепре. Но Звезда – не за это. А за что – ты уж извини, я подписку давал.
«И не расскажу я о том никому и никогда, – подумал Валентин, –
