Петерс и нарком внутренних дел Петровский. Юридически нарком внутренних дел представлял самостоятельный орган (он и образован был раньше: восьмого ноября тысяча девятьсот семнадцатого года, в то время как ВЧК – двадцатого декабря того же года). Но де-факто всеми подобными случившемуся инцидентами занималась «чрезвычайка». «Контрой» она могла объявить любого. Ну а дальше? А дальше – патронов на всех хватало.
Чабанов сделал робкую попытку оправдаться, говоря, что он и Гиль достали было пистолеты, но Владимир Ильич не разрешил ими воспользоваться.
Дзержинский подошёл к Чабанову совсем близко. Глядел в упор.
– Вы телохранитель или кто? Вы что, не знаете, что телохранитель не подчиняется тому, кого охраняет? Почему поехали ночью, а не днём? Кто разрешил вам останавливаться? Почему вы сидели не рядом с Владимиром Ильичом?
Разнос был, как говорится, по высшему разряду. На Чабанова и Гиля жалко было смотреть. Петровский и Петерс молчали. При этом Петерс мрачно наблюдал за Гилем. Для него, в прошлом латышского батрака, а ныне ярого большевика и чекиста номер два, вопрос был в одном: какого происхождения подозреваемый. А так как Гиль к пролетариям отношения не имел и в своё время возил не кого-нибудь, а Николая Второго, Петерс мысленно уже вынес Степану Гилю смертный приговор. В отличие от комиссара Чабанова – тот происходил из рабочих и, следовательно, имел право на жизнь и на ошибку.
– Если ещё раз случится подобное, пойдёте под трибунал, – заключил председатель ВЧК. – А сейчас свободны.
Когда Гиль и Чабанов вышли, Дзержинский наконец сел за стол. На пару минут задумался. Не усидел, поднялся, прошёлся по кабинету. Остановился напротив Петровского:
– Григорий Иванович, я приказать вам не могу, но я прошу вас как члена партии: поймайте этого… как его?..
– … Кошелькова.
– Да-да, Кошелькова. В вашем ведомстве ещё остались старые кадры, которые помнят этого бандюгу. Привлекайте кого угодно, но Кошелькова возьмите живым или мёртвым.
После этого Дзержинский обратился к Петерсу:
– А вам, Яков Христофорович, надлежит кардинальным образом пересмотреть систему охраны высших лиц государства. Она у нас ни к чёрту не годная. Мало нам Фанни Каплан, так ещё этот Кошельков свалился на нашу голову.
При упоминании о Фанни Каплан Петерс настороженно посмотрел на Дзержинского. Оба прекрасно знали тёмную историю о покушении на Ленина полуслепой Каплан. Знали то, что обычные граждане узнают спустя десятилетия. Но ворошить прошлое, пусть недалёкое, никому не хотелось. Надо было спасать честь главного руководителя молодой Советской республики.
Уже в дверях, прощаясь с Петровским, глава ВЧК добавил: – И ещё, Григорий Иванович, как можно скорее найдите роллс-ройс. Всё-таки дорогущая машина.
Роллс-ройс… В начале XX века англичане считали, что ездить на нём могут только миллионеры и покойники. Автомобиль стоил порядка трёх тысяч
