Борис Михайлович вместе с женой и малолетним сыном. Работа ему быстро нашлась. Поскольку он специализировался на раскрытии краж произведений искусства и хорошо в них разбирался, его определили работать в комиссию по национализации именно произведений искусства: картин, скульптур, золотых и серебряных вещей и им подобных. Дело в том, что музеи переходили под надзор государства, а в многочисленных особняках, брошенных теми, кто бежал из России или был расстрелян, оказалось достаточно много ценностей.
Повозка, в которой ехали Балезин с Вербицким, подкатила к самому подъезду небольшого двухэтажного дома, на втором этаже которого жила семья Архангельского. Вербицкий поднялся вслед за Балезиным.
– У вас что, здесь тоже зазноба? – с нескрываемой иронией спросил его Алексей.
Тот понял глупость своего положения и пожал плечами:
– Так я за вас же беспокоюсь. Мало ли кто в подъезде окажется, а вы при деньгах.
– Не надо за меня переживать. Здесь хорошие люди живут, – назидательно произнёс Балезин и закрыл двери прямо перед носом толстяка.
Как и предполагалось, Борис Михайлович был дома, один. Ещё при первом знакомстве он проникся к Алексею большой симпатией, ведь оба они были из Малороссии.
Алексей кратко, но во всех деталях обрисовал ситуацию; особо остановился на своих сомнениях:
– Будь я на месте Кошелькова, я бы не стал дожидаться, а из осторожности ушёл бы куда-нибудь, например в ближайший трактир. Логика проста: а вдруг придут не те, кого он ждёт?
– Но вы говорите, что лавку запер на ключ этот ваш… как его?
– … Вербицкий. Но, Борис Михайлович, мы же с вами не дети. У бандита такого масштаба, как Кошельков, может быть ещё один выход из лавки.
Архангельский задумался. Прошёлся взад-вперёд по комнате, потом уверенно сказал:
– Я тоже так считаю.
Алексей вопросительно глянул на него:
– Ну, так что: остановим извозчика, как требует Отман, или без остановки прямо к дверям лавки? А если так, то возможен вариант, когда придётся стрелять.
Небольшого роста, лысоватый, Борис Михайлович стоял перед Алексеем и смотрел ему в лицо снизу вверх.
– Вы кого пугаете стрельбой? Я всю жизнь боролся с этой мразью! У меня пять ранений.
– Простите, я не хотел вас обидеть.
– Да ладно вам… Вместе так вместе. В общем, едем без остановки прямо к лавке!
Повозка двигалась обычным ходом, но Алексею казалось, что она тащится со скоростью улитки. Поворот, ещё поворот – и вот, наконец, та самая церквушка. Всё как обещал Отман: не спеша прогуливается человек в белом картузе. Вот он его снял…
Повозка проехала, не останавливаясь, и Алексей успел краем глаза заметить, как человек с белым картузом в руке удивлённо посмотрел ей вдогонку, а затем по сторонам, словно кого-то потерял.
Первым, как и подобает хозяину лавки, из повозки
