Я танцую.
– Угу, вижу. Ногами под столом. Ну, серьезно? Чего сидишь-то?
– Туфли новые. Жмут.
– Так снимай их к чертовой матери, и на сцену! К Регинке!
– Если честно, мне не по себе в этом наряде, – Агата уныло оглядывает себя. – Да еще эти шпильки. До сих пор не пойму, как Регинке удалось вытащить меня из дома? Заставить надеть все это?!
– Что-что, а заставлять Регишка умеет, – улыбается Нелли. – А насчет наряда, как же ты заблуждаешься, солнышко. Ты что, в зеркало не смотришь? Красавица! Женихи вон в очередь выстраиваются!
– Кстати, о красоте, – Агата не отрываясь наблюдает за тем, как Нелли перекладывает ей в тарелку кусочек торта, – весь вечер хочу сделать вам комплимент по поводу этого шедевра. Даже жалко, что разрезали. Как вы такую глазурь делаете?
Нелли, всю жизнь посвятившая семье и благоустройству домашнего очага, довольно улыбается. Выпечка – ее пунктик. Кроме того, она не сомневается, что интерес Агаты к ее кулинарным хитростям искренний.
– Не то что моя Регинка, – досадует Нелли. – Ты знаешь, у нее напрочь отсутствует тяга к домоводству. Только и знает, что крутиться перед зеркалом. Ведь для женщины быть хорошей хозяйкой не менее важно, чем хорошо выглядеть. У тебя есть планы на выходные?
Агата пожимает плечами:
– Вроде нет.
– Приходи к нам в субботу. Испечем такой же тортик вместе. Знаешь ведь мое кредо – рецепты нужно снимать с рук, а не записывать.
Пока Нелли, загибая пухлые пальчики, перечисляет ингредиенты чудо-торта, Агата вновь ловит себя на мысли, что именно материнская любовь, а вовсе не внешность, позволяет девочкам с детства чувствовать себя принцессами и вырастать истинными королевами.
– Слушай, а почему твоя мама не пришла? – вдруг спрашивает Нелли. – По телефону мне говорила, что собирается.
– В последний момент не отпустили с работы.
– Жаль… – Нелли слегка кривит рот. – Ладно, передавай ей привет. Пусть позвонит… как-нибудь.
– Обязательно передам, – Агата думает, что ее преподаватель Вильчук прав – врать она действительно не умеет, а в следующую секунду Агата упирается взглядом в чью-то ладонь и, подняв голову, с досадой понимает, что этим жестом ее приглашают на танец.
– Я не танцую, Гордей, – Агата надеется, что поклонник не проявит настойчивости. В школе всем известно, что Гордей Литвинцев – парень из параллельного класса неравнодушен к Агате, и несмотря на то, что вовсе не обделен женским вниманием, время от времени возобновляет попытки ухаживания.
– Я попросил поставить эту песню специально для тебя.
– Похвально, но я уже сказала, что не танцую.
– Ладно, не хочешь танцевать – не надо, – Литвинцев бесцеремонно отодвигает стул и садится рядом с Агатой, – но ты можешь уделить мне пять минут? Мне нужно поговорить
