настоящим мужчиной, крепким, высоким, сильным, как его отец, в случае чего станет для матери и сестры опорой…
Северов улыбнулся, вспомнив сегодняшнее утро. Он еще спал после позднего вечернего дежурства, когда Татьяна, проводив дочь в школу, сбросив халат, юркнула к нему под одеяло, прижав холодные ступни к его ногам.
– Погрей меня, – прошептала она, и он даже сквозь сон почувствовал, как она улыбается.
Сергей открыл глаза. За окном было еще темно, и только по оживленным звукам, доносящимся с улицы, было ясно, что город уже проснулся. Северов повернулся к жене и увидел в свете лампы ее лукавые глаза.
– Будешь ты греть мои ноги или нет?! – шутливо возмутилась она и ткнула его острым кулачком в бок.
– Я не обязан… – шутливо запротестовал он, все еще толком не проснувшись, но Татьяна его перебила:
– Как это не обязан?! А для чего тогда муж нужен? – Она приподнялась и легла на него мягкой теплой грудью.
– Отбивные трескать – раз!.. Спать до обеда – два!.. – с нежной улыбкой стал перечислять Сергей, касаясь губами бархатной щечки Татьяны. – Жену любить – три!..
– Вот! – обрадовалась Татьяна. – Жену любить – правильно. А что это означает?.. Ноги ей греть – раз…
– А вот в одной из мусульманских стран, – мечтательно завел глаза к потолку Северов, – муж имеет право подать на развод, если у жены в постели ноги холодные…
Но вдруг почувствовав неладное, он замолчал и виновато покосился на жену. Татьяна театрально сузила глаза.
– Что ты сказал? – нарочито зловещим шепотом спросила она. – Ты произнес слово «развод» или мне послышалось?!.
– Послышалось, конечно, послышалось, – сделав испуганный вид замахал руками Сергей, но было уже поздно.
Татьяна одним движением сбросила одеяло и оказалась сидящей на нем. Красивая, обнаженная, обвивая его бедра своими стройными ногами, прижимаясь к нему теплым телом, она ухватила мужа за нос и, устрашающе рыча, начала крутить его во все стороны, издавая боевой клич и возмущаясь:
– Ах ты, предатель! О разводе заговорил! Я тебе твою носопырку-то спецназовскую оторву!
– Больно, пусти! – выворачивался, как мог, Северов, одновременно ощущая на себе приятную тяжесть милой наездницы.
Наконец, играя, он, будто невзначай, схватил ее запястья своими сильными руками. Татьяна сопротивлялась изо всех сил и, возможно, преуспела бы в этом сражении, если бы в борьбе не почувствовала, как нарастающее желание все сильнее и сильнее охватывает все ее тело. Она еще сопротивлялась, легонько царапалась, отбиваясь кулачками, хотя с каждой секундой ее сопротивление все больше походило на искусное соблазнение.
Глядя, как эта прекрасная амазонка извивается в его руках, Сергей с придыханием восхищенно сказал:
– Кошка… Самая настоящая
