за последние две тысячи лет, в смысле, открытия новых тем, там, и прочего не произошло. Что все, что было – в „Илиаде“ Гомера – любовь, ненависть, месть, зависть, коварство – то и осталось!» И – сел, не дожидаясь ответа. Не скрою, был я озадачен. Слегка. Почему? Да потому, что Рубцов прав был. Во многом. Но потом взял себя в руки – и пошел плести словесные кружева. Насчет того, что, возможно, действительно, ничего глобального не появилось, но, однако, в то же время, имело место уточнение, шла, так сказать, углубленная проработка открытого, освоенного мыслителями и писателями Древнего Мира, в том числе, и древними греками. В общем, с миру по нитке – голому рубашка получилась. Выкрутился. Я же профессор, как – никак… Профессор, по определению, должен все знать. А иначе – какой это профессор?
Так вот и познакомился с Николаем Михайловичем. Лишь спустя некоторое время удалось выяснить подоплеку, так сказать, того, откуда это у Рубцова любовь такая к Гомеру…
…Работала у нас на кафедре античной литературы Аза Тахо – Годи. Вдова философа Лосева. Строга и требовательна была. Была у нее фишка: все студенты ее должны были прочитать «Илиаду» и «Одиссею». И потом – пересказать ей содержание. Чтобы получить зачет. А не знаешь Гомера – до свиданья! Строга была. Требовала – невозможного. Почему невозможного? А вы сами – то пробовали книги эти осилить? То – то! Голову сломать можно! До того «занудные» тексты! Особенно, для неподготовленного человека. А Рубцов, надо сказать вам, студентом, не ахти, каким усидчивым был, не ахти… Он постарше остальных, у него жизненный опыт побольше – детдом, служба на флоте… Спиртным, конечно, увлекался. Было… В общем, в срок он Азе Алибековне ничего не сдал. Хотя, пытался. Честно пытался читать. Даже – дошел до второй песни… Ладно, перенесли ему сессию. Он еще раз начал Гомера грызть за мягкое место. Дошел, на этот раз, до четвертой, кажется. Опять сорвался… Нет, положительно невозможно осилить грека проклятого! Надо же – такую тягомотину сочинить! Ладно, уехал в Тотьму, а там, разлив, оказался отрезанным от внешнего мира… Дошел – до восьмой песни… Опять срыв! Но вот дальше – произошло …чудо! С четвертой или пятой, там попытки, вдруг отрылся ему грек! Сдался! И такая красота невозможная, по словам Рубцова, явилась ему со страниц «Илиады», что ни в сказке сказать, ни пером описать! И пошло – поехало. Перевернулось все в голове у автора «Доброго Фили». Другими глазами он на мир, вдруг, смотреть стал… Вот что такое преподаватель хороший. Настоящий…
…Вывод, какой? А никакого. Читайте Гомера. У него все написано… Все.»
Халык Гусейнович Короглы
На лекции Короглы я всегда приходил одним из самых первых. Садился ближе всех. Слушал – как зачарованный. Потому, что Халык Хусейнович – единственный в мире человек, сумевший открыть мне Библию, Коран и Тору. Мне – выросшему в атеистической стране и не имевшему никакой религиозной подготовки – ящик Пандоры пресловутый. Простыми, обычными,
