Из него скоро внутренности повалятся. У Ламбразони отобрал пистолет. Попытка суицида. У двоих, кажется, лихорадка, точнее определить не могу. Мед комплекс обслуживает Чиконе, а он сейчас не может даже сидеть. И лежать, впрочем, тоже.
Итальяшки. С первого же дня с ними были какие-то проблемы. Сначала они передрались между собой. Оказалось, что эти недоноски являются членами соперничающих мафиозных кланов. Вероятно, крестные отцы в далекой Италии, раздираемой гражданской войной, вздохнули с облегчением, когда отослали этот позор подальше от родных берегов. Потом эти макаронники учинили настоящее побоище в туземной деревне… И не постарайся я и Абе, мы бы не дошли до пункта назначения, прибитые гвоздями к тотемному столбу. Чертова Африка!
Вспомнив о «пункте назначения», я зажмурился и скрипнул зубами. Более половины отряда. За пять минут боя. Бегство. Окружение… Лучше и не вспоминать.
Плюс проваленное задание. Ракетный расчет Мозамбика как стоял, прикрытый электронным колпаком, так и стоит. А террор-группа «Бешеный Носорог» мается поносом… Маршал Нкелеле меня на органы разберет за такую работу.
Конечно, если я вообще доберусь.
– Что еще?
– Еще…
Я понял, что он сейчас скажет, и напрягся.
– Еще люди устали…
Классическая формула для начала переворота.
– Что?
После непродолжительной паузы он повторил более твердо:
– Люди устали.
Я повернулся к нему лицом:
– Сержант! Здесь я буду решать, когда люди устали, а когда нет. Я понятно выражаюсь?
Позади сержанта замаячил Абе. Черный, верный до мозга костей. Независимый черный. Таких бы десяток, и сейчас над мозамбикским ракетным расчетом уже остывала бы зола.
Но времена изменились…
– Люди устали. – На лице сержанта кислое выражение, из нагрудного кармана торчит зубочистка. Он мне физически противен. – Более того, многие считают, что все происшедшее – это ошибка руководства. Ваша ошибка, генерал.
Плохо дело. Эта сволочь знает что-то, чего не знаю я. Ну и черт с ним…
– Вернитесь в строй, сержант, – Я сломлен, я подавлен…
Он поворачивается. Уходит.
Никакого козыряния ручкой к сердцу. Никакого «Есть, мой генерал!» Он считает, что победил, и поэтому имеет право поворачиваться к черному спиной. К Независимому черному, прошу заметить.
Солнце отражается от его бритого затылка. Дурацкая мода, патлы по краям и бритый затылок…
Я киваю Абе, и он, как на учениях, коротко бьет сержанта прикладом автомата в этот солнечный блик.
Сержант Дюбуа бесшумно валится как подкошенный. Прямо наглой мордой в песок.
– Гейнц, Дитрих!
Из кустов выбегают два немца.
– Унесите. У сержанта солнечный удар. Суток на трое им этого хватит. Дойти бы до базы…
Куда
