вскричал капитан. – Вы хотите, чтобы я поверил вам на слово? Ну нет!
– Извините, – сказал мэр, глядя на капитана с выражением, в котором сочетались любопытство и жалость.
– Нет ли у вас изображения мальчика? – спросил капитан.
Через несколько мгновений принесли большой портрет, написанный маслом, на нем был изображен сын мэра с отсохшей рукой.
– Милый мой! – отмахнулся от портрета капитан. – Картину нарисовать может кто угодно. Картины лгут. Мне нужна фотография мальчика.
Фотографий не оказалось. Искусство фотографии было пока неизвестно на этой планете.
– Что ж, – вздохнул капитан, и лицо его задергалось. – Дайте мне поговорить с другими. Так все без толку. – Он ткнул пальцем в какую-то женщину. – Вы.
Она заколебалась.
– Вы, вы, подойдите сюда, – приказал капитан. – Расскажите мне об этом чудесном человеке, явившемся к вам вчера.
Женщина смотрела решительно:
– Он ходил среди нас. И он был прекрасен и добр.
– А какого цвета у него глаза?
– Цвета солнца, цвета моря, цвета гор, цвета ночи.
– Достаточно. – Капитан воздел руки к небу. – Поняли, Мартин? Ничего! Какой-то шарлатан бродил по городу, нашептывая им в уши сладкие пустяки, и…
– Прекратите, пожалуйста, – попросил Мартин.
Капитан отступил назад:
– Что такое?
– Вы слышали, что я сказал. Мне нравятся эти люди, я им верю. Вы вправе иметь собственное мнение, но держите его при себе, сэр.
– Не смейте так со мной разговаривать! – заорал капитан.
– С меня хватит вашего высокомерия, – отвечал Мартин. – Оставьте их в покое. У них появилось что-то хорошее, доброе, а вы явились в чужое гнездо и гадите в нем, и издеваетесь над ними. А я разговаривал с ними. Я ходил по городу и смотрел на их лица. В них есть нечто такое, чего у вас и быть не может, – вера. Немного простодушной веры, и с ее помощью они горы сдвинут. Вы закипели от злости, потому что кто-то украл ваш триумф, кто-то добрался до них раньше и вы сделались ненужным!
– Я даю вам еще пять секунд, – заметил капитан. – Понимаю. Вы находились под сильным напряжением, Мартин. Целые месяцы в космосе, ностальгия, одиночество. А теперь еще и это. Я вам сочувствую, Мартин. Я не придаю значения вашему мелкому неповиновению.
– А я придаю значение вашему мелкому тиранству, – ответил Мартин. – Я ухожу. Я остаюсь здесь.
– Вы не сможете!
– Да неужели? Попробуйте меня остановить. Я ведь затем и прилетел сюда, хотя сам того не знал. Мне это нужно, это для меня. Везите вашу грязь куда-нибудь в другое место, попробуйте нагадить в других гнездах своим сомнением и своим… своим научным методом! – Он быстро огляделся. – У этих людей только что произошло нечто поистине настоящее, и нам еще повезло, что мы прилетели сюда почти вовремя! Неужели вы не можете вдолбить себе в голову, что чудо действительно произошло? На Земле об этом человеке говорили двадцать
