как сломала его смерть сестры, и его приняли обратно, хотя ходили слухи, что он принимал и раньше, просто вот совпало все так. И все эти люди получили от скандала нехилый пиар и порцию сочувствия, а в результате поднялись выше, а о Виктории все забыли. Но вот как хотите, а я считаю, что не убивала она сестру.
– Ты знала ее?
Ника задумчиво посмотрела на мужа.
– Нет, Лешка, я ее только видела. Она в кафе к нам приходила не раз – с этим своим актером. Ты знаешь, у меня есть определенная чуйка на людей, и она всегда вызывала симпатию, такая солнечная была девочка, без выпендрежа и дешевых понтов, совершенно простая в общении, очень вежливая. А он казался самовлюбленным нарциссом. А вот Дарину я терпеть не могла. Вот уж кто пыжился, цены себе сложить не сумев, так это она. Официанткам хамила, и этот голос ее вечно недовольный, капризный, и мина на лице презрительная… Поверьте, ребята, мне иной раз хотелось ей слабительного в кофе налить. И я подумать не могла, что они родные сестры – да мало ли однофамильцев! Но я не верю, что Виктория убила эту спесивую дрянь, хотя даже если и убила, я не осуждаю.
– Солидарна. – Валерия энергично встряхнула кудрями. – Такое же было впечатление. И вот теперь она там. Бог знает, как она живет теперь в том доме, что там в голове? Но она просто спряталась, тут совершенно ясно. И я не удивлюсь, если она что-то с собой сделает. Есть в ней какой-то надлом, понимаете? Я это почувствовала. И как помочь, чем помочь – я не знаю.
– Лерка, а давай, я с тобой в следующий раз за молоком поеду, и мы эту… Алену, расспросим. Они же подруги, я так понимаю? Вот и выясним, что можно сделать.
– Точно. Я не…
– Девочки, а с чего вы взяли, что ей нужна чья-то помощь? – Панфилов шутливо дернул жену за рыжий локон. – После тюрьмы дорога на телевидение этой даме закрыта навсегда, и она это отлично понимает. Насколько я могу судить из рассказа, она вполне может быть невиновной в убийстве, за которое ее осудили, а тюрьма за несколько лет вылепила из нее нечто совершенно иное. Но у нее есть где жить, она торгует вот этой наливкой, держит какой-то огород… Конечно, жизнь ее разрушена, но ведь бывает гораздо хуже!
– Нет, Сань, ты не прав. – Булатов налил себе еще стопку наливки. – Да, продукт прекрасный. Но ты подумай: девушка была известной ведущей, помолвлена с первым красавцем, на вершине славы, впереди перспективы самые радужные – а потом вдруг тюрьма. Причем я своей жене в этом вопросе доверяю, может статься, что обвинили Викторию огульно, и теперь она в глухой деревеньке, и перспектива такая: либо спиться, либо в петлю. Потому что у человека отняли не просто привычную жизнь и веру в справедливость, а отняли дело, которому она посвятила себя и, судя по отзывам, делала его хорошо, профессионально. Вот лично я представить себе не могу, что она может сейчас чувствовать. Я эту историю помню весьма смутно, как и саму девушку, но радиостанцию вечерами слушал, голос запомнил. Жаль, что так все с ней вышло.
– А
