то, чтобы разыскать своего коня и прибыть к таверне.
10
Огонь действовал на Мазарини вдохновляюще. Он пробуждал в нем твердость и непоколебимость римского легионера, спокойно воспринимающего мысль о смерти, но не допускающего мысли о поражении. Да, огонь возрождал в нем дух предков-римлян.
Завороженный пламенем, он не заметил, как в кабинете появился секретарь Франсуа Жермен – монашеского вида пятидесятилетний человек с лицом философствующего аскета. Франсуа вошел из боковой двери, за которой была его конторка, и, сделав несколько неслышных шагов, дабы не отвлекать кардинала от самолицезрения на фоне «ритуального костра», взглянул на лежащие на столе свитки и пакеты – почту первого министра.
Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться: Мазарини еще и не приступал к знакомству с ней. Поняв это, секретарь молча уставился в спину первого министра, решая для себя, каким образом вернуть размечтавшегося кардинала к бренности его государственных дел.
– Я просил вас пригласить графа де Брежи[9], – не оборачиваясь, сухо произнес кардинал, уловив его присутствие.
«Конечно, кардиналу куда проще напоминать о моих обязанностях, чем приниматься за выполнение своих», – вздохнул Жермен.
– Он прибыл, ваша светлость, и около часа ожидает в официальной приемной.
– Вот как? Тогда пригласите его, Франсуа, пригласите. Это же граф де Брежи. Он не должен слишком долго ждать вашего соизволения.
– Уже приглашаю.
– Что еще? – поинтересовался первый министр, обнаружив, что секретарь все же не торопится выполнять его распоряжение.
– Вашей аудиенции добиваются также графиня де Корти и барон…
– Графиня и барон подождут, – прервал его кардинал.
– Помнится, вы обещали графине, что…
– Мало того, – еще резче отреагировал первый министр, – подготовьте их к мысли, что ждать придется не менее двух часов. Извинившись при этом и сославшись на государственные дела. Неотложные государственные дела, Франсуа, – поучительно добавил Мазарини, все еще стоя спиной к секретарю.
– Им так и будет сказано, ваша светлость, – застыл в поклоне секретарь. – Постараюсь подготовить их к самому безнадежному исходу.
– Понимаю: ничто не доставит вам, Франсуа, столько удовольствия, как неудачный визит ко мне графини де Корти и ее дядюшки-барона.
«Как и вам – сведение усилий графини к полному фиаско», – мысленно ответил секретарь, однако высказывать это вслух не решился.
– Что еще, радетель вы наш государственный? – язвительно поинтересовался кардинал.
– Должен доложить, только что прибыл гонец из ставки принца де Конде. Он сообщает, что у стен Дюнкерка…
– Военные донесения, какими бы они ни были, я предпочитаю выслушивать из уст самих гонцов, – вновь резко перебил его кардинал, повернувшись, наконец, лицом к
В описываемое время генерал-лейтенант французской армии граф де Брежи являлся послом в Польше. Именно он убедил первого министра Мазарини и главнокомнадующего принца де Конде нанять на службу для участия в Тридцатилетней войне (1618–1648), против Испании и ее союзников, украинских казаков. С этой целью были проведены предварительные переговоры с казачьими офицерами: Богданом Хмельницким, который к тому времени (октябрь 1645 года) еще не был известным полководцем, поскольку война против Польши под его предводительством началась лишь в 1648 году; и Иваном Сирко, тоже со временем прославившимся.
