на лифте и выходим из подъезда, мне становится легче, словно морозный воздух приводит в чувство беспощадными пощёчинами. Неловкость постепенно исчезает, и смущение, которое я испытывала дома у парня, кажется теперь мне каким-то сном.
Даже не знаю, что на меня нашло. Словно бы меня подменили.
– Так, давно ты боксом увлекаешься? – спрашиваю я, чтобы разорвать молчание, преследующее нас уже минут пять.
Мы направляемся в сторону парка, где Егор обещал показать мне его любимое место.
– С шести лет. Я вроде говорил, – Штормов прячет руки в карманах куртки. – Мой отец был боксёром. Он и привил мне любовь к этому спорту.
– Навязал или вдохновил? – улыбаюсь я.
Парень косится в мою сторону, и мне на мгновение кажется, что этот вопрос оскорбил его.
– Первый раз я вживую увидел бокс, когда мне было лет пять или шесть, – говорит парень. – Это был последний бой моего отца. И он оказался настолько крутым, что мне захотелось тоже когда-нибудь попасть на ринг. Я хотел стоять на месте папы, там, в центре ринга напротив опытного противника. Поэтому я начал заниматься боксом. Это для меня всё.
Я ничего не отвечаю, шмыгаю носом и с тоской думаю, что завидую этому парню. У него есть цель, мечта, смысл, ради чего стоит жить, а у меня ничего подобного нет. Я просто бессмысленно провожу свои дни, думая над тем, ради чего же я существую. Вот, моя сестра мечтает стать писателем, а я даже школьные сочинения с трудом настрочить могу.
– У тебя сегодня есть тренировка? – интересуюсь я.
– Завтра, – Егор улыбается. – Хочешь посмотреть?
Я вскидываю брови, неопределённо пожимая плечами.
– А можно?
– Сколько пожелаешь, – парень фыркает. – Если хочешь, конечно.
– Почему бы и нет.
Мы пересекаем парк и двигаемся в сторону заросшей заснеженными деревьями ограды. Издалека даже нельзя разглядеть, что тут есть дорожка и небольшой проход, который ведёт в отдельную часть парка. Егор первым протискивается между ограждениями, задевая снег, из-за чего тот начинает плотными кусками падать под ноги, а затем Штормов подаёт руку, чтобы помочь мне. Я с лёгкой заминкой вкладываю в его ладонь свою (парень без перчаток, а я в варежках, поэтому дотронуться до его кожи у меня нет возможности, да и не уверена, что готова к этому) и осторожно пробираюсь к нему. В зимней одежде это немного проблематично, зато летом заминок здесь не должно быть.
Я вижу старую укутанную снегом детскую площадку, которую скрывают деревья и заброшенное здание. Это место словно огорожено от всего остального города, даже звуки людей и машин до сюда практически не долетают.
Небольшая дорожка ведёт к двум скамейкам, расположенным напротив друг друга, и я понимаю, что всё-таки здесь кто-то да бывает. Мы, например.
Егор идёт прямо туда, затем нелепо стряхивает снег сначала с одной скамейки, а потом и с другой, чтобы можно было присесть. И я сажусь напротив парня, разглядывая его черты лица, пока тот смотрит в другую сторону.
На нём чёрная
