не захотела.
Тогда-то я и встретила Марфу.
Лукинична из светлой памяти к моему папаше, с которым у них по молодости случилась любовь, взяла меня в учение. Но уже через пару недель резюмировала: травницы из меня не выйдет.
Звякнул колокольчик. Отворилась дверь, в комнату вместе с пронизывающим ветром влетело облако белых снежинок. На пороге стоял давний знакомый – гном Яков. Он осторожно, бочком вошел и застыл, уставившись на меня маленькими, глубоко посаженными глазками. Невысокий, как и все гномы, – толстая душегрейка едва застегивалась на внушительном пивном пузе, огромные валенки доставали до колена – Яков помялся на пороге, снял высокую лисью шапку, открыв нечесаные вихры, а потом, оставляя мокрые следы на натертом до блеска полу, прошел к прилавку, неотрывно глядя на меня. Мы молчали. Я ждала. Клиентом этот милсдарь был неспокойным, в лавку наведывался через день – сначала за очередным лекарством, а потом с претензиями к нему. Гном достал из котомки пустой пузатый бутылек и стукнул о прилавок перед моим носом. Я понимающе кивнула и завопила во всю глотку:
– Марфа!!!
– Чего орешь как резаная? – недовольно донеслось со второго этажа.
– Яков Петрович пришел!
Заскрипела лестница, и вот Марфа вплыла в зал. Заметив пустую бутылку, она приосанилась и сразу пошла в наступление:
– Тебе чего?
– Марфа, – смутился Яков, – не помогло твое средство. Спина-то… это… и не прошла!
– Как не прошла? – изумилась Лукинична. – У всех проходит, а у тебя не прошла!
Гном стыдливо разглядывал деревянный пол и мял в руках шапку.
– Так… это – отрава какая-то.
Мы с Марфой недоуменно переглянулись.
– Чего?
– Ну, так это… Я ее глотаю, а она так воняет, будто вовсе со времен данийского пришествия стоит…
– Ты что с ней делал? – тихо спросила тетка, перебивая его несвязный лепет.
Глаза у Лукиничны стали большими, круглыми и, кажется, были готовы вылезти из орбит. Я почувствовала приступ хохота и уткнулась лицом в шаль, дабы окончательно не смутить и без того сконфуженного клиента.
– Как же что? – начал оправдываться Яков. – Как на бумажке написано: три раза в день.
– Что три раза в день? – с подозрением поинтересовалась тетка.
– Пил, – прошептал гном, шумно сглотнув.
Все, это была последняя капля. Я брякнулась на лавку и затряслась от хохота. Тетка переводила удивленный взгляд с Якова на меня, а потом заголосила во всю силу своего грудного сопрано:
– Где же это видано – лакать растирания?! Ты что там прочитал? Черным по белому написано: «Растираться на ночь, замотаться платком!»
Тетка обличительно тыкала в бумажку, приклеенную к бутылке. Внезапно ее палец застыл в воздухе, а сама она внимательно уставилась на инструкцию.
