снова начинал плести какую-то чушь.
Тогда я стал требовать вина. И побольше.
Вино мне приносили.
И я напивался.
…Несколько раз я пытался бежать, но подмастерья, приносившие мне еду, все время были настороже, и мне ни разу не удавалось застать их врасплох. А в случае моих «засад» они звали кузнеца…
Еще в комнате было два небольших окошка, забранных толстыми железными прутьями. И был глухой внутренний дворик с высоченным дувалом – о нем я уже говорил. Я быстро прикинул, что даже если я устрою у стены пирамиду из всей имеющейся в комнате мебели (имелись в виду стол и стулья, сдвинуть с места кровать мне оказалось не под силу, разве что с помощью Коблана), то, взобравшись наверх, я все равно и близко не дотянусь до края стены.
Можно было, конечно, попытаться сделать веревку из моей одежды и постели, но у меня все равно не из чего было изготовить крюк, чтобы зацепиться за стену. Разве что из собственной правой руки…
Окна же выходили на какую-то глухую безлюдную улочку. Я неоднократно пытался расшатать прутья решетки, пробовал выбить их ударами своей железной руки, но мои попытки приводили лишь к тому, что я уставал и долго стоял у окна, пока не начинало смеркаться.
…Как-то раз я увидел проходящего за окном Фальгрима.
– Фальгрим! – не веря своей удаче, заорал я. – Фальгрим, это я, Чэн! Меня запер сумасшедший кузнец Коблан! Скорее сообщи эмиру Дауду об этом – пусть пришлет гулямов меня спасать! Только не шута Друдла – он в сговоре с кузнецом! Прошу тебя, Фальгрим…
Лоулезец остановился в недоумении, оглядываясь по сторонам. Наконец он обнаружил в окне мое лицо и попытался улыбнуться. Улыбка вышла сконфуженной, что было совсем непохоже на шумного и самоуверенного Беловолосого.
– Привет, Чэн… Я все понял. Конечно, я передам эмиру. Только…
– Что – только?!
– Только, может, тебе лучше пока тут посидеть? Опасно сейчас в городе… Да и рука у тебя… А эмиру я сообщу, ты не беспокойся!..
И Фальгрим быстро пошел прочь, странно ссутулившись, словно под тяжестью своего эспадона.
Я не поверил. Я решил, что мир перевернулся. Фальгрим Беловолосый, мой друг и постоянный соперник, но в первую очередь все-таки – друг, друг, друг… ну не мог он сказать такое!
Не мог.
Но сказал.
И откуда от узнал о моей руке?
Или он совсем не то имел в виду?
Хотя с рукой-то как раз просто: небось Друдл уже раззвонил по всему Кабиру о свихнувшемся Чэне и его железной руке…
Впрочем, Фальгрим обещал-таки сообщить обо мне эмиру, и эта мысль немного успокоила меня.
Как оказалось, напрасно – ни в этот, ни на следующий день за мной никто не пришел.
10
Теперь мне казалось, что весь Кабир, все друзья, а возможно, и Тот, кто ждет меня в раю, – против меня. Я стоял у окна, с тоской глядя на недосягаемую улицу…
И увидел Чин.
Чин!
