и телефоны братьев. Да, навели хамский беспорядок – но не больше того.
Вопрос: что искали налетчики? Стало тревожно. Нехорошее предчувствие заползло в душу.
По общему молчаливому соглашению мы не стали вызывать полицию. Во-первых, и вправду супостаты не причинили никакого материального ущерба, а во-вторых, мы были не слишком высокого мнения о греческой полиции. Эллины роли стражников порядка, думается, исполняли все-таки лучше наших ментов (потому что хуже уж некуда), но все равно связываться с ними не хотелось. Кроме того, это сильно затянуло бы нашу стоянку на оказавшемся столь негостеприимном острове С.***
Мы ограничились тем, что поспрашали наших соседей по причалу. При стоянке в марине[4] соседей обычно бывает полно, словно в старой питерской коммуналке: как минимум пять экипажей – и те, кто стоят с тобой борт о борт, и те, кто помещаются у причальной стенки с другой стороны пирса. Однако на сей раз мы, к несчастью, пришвартовались на рыбацком пирсе, причем лагом (то есть бортом), а не кормой, как обычно. В результате возможными свидетелями оказались лишь два суденышка.
На первом нас встретила чета заспанных пожилых французов. Они, судя по количеству имущества, жили на яхте уже давно, в интересующее нас время предавались мирной пенсионерской сиесте и ничегошеньки не видели, не слыхали. Поляки, соседствующие с другой стороны, оказались более наблюдательными: они заприметили троих мужчин невзрачной наружности, что всходили на наш борт. Однако им и в голову не пришло, что граждане могут оказаться налетчиками, – яхтсмены решили, что они – люди из нашего экипажа. Ничего удивительного: ведь и нас, и наш корабль поляки видели в первый раз.
Целых трое налетчиков напрягли меня еще больше, и я была только рада, когда шкипер, как и положено командиру, безо всяких рассусоливаний приказал готовиться к отплытию. Мы навели порядок, принайтовали[5] все вещи и на закате снова вышли в море.
Вскоре стемнело – стремительно, как всегда на юге, – и мы пошли по радару. Я заступила на вахту. Капитан Иван остался со мной в рубке, и я чувствовала: назревает разговор.
Наконец, шкипер спросил:
– Что это было? – имея в виду, конечно же, налет.
– Представления не имею.
– Что они искали?
– Теряюсь в догадках.
– Ты что-нибудь везешь?
– А ты?
– Я первый спросил.
– Ваня, ты знаешь меня сто лет, я похожа на контрабандистку?
– А я?
– Кажется, тоже нет.
– Надо поговорить с братьями.
– Тебе, как капитану, удобнее у них спрашивать.
– Удобнее-то удобнее, только я все равно не могу представить, чтобы Воскобойниковы что-то творили втайне от нас.
– Стало быть, все вне подозрений? Знаешь, Иван, чужая душа потемки, а когда
Мариной обычно называют порт, специально предназначенный для стоянки яхт.
Принайтовать
