поступку – я не хочу начинать жить сначала. Потому что я не знаю – а как надо жить сначала? Беда в том, что у меня нет сверхценной идеи. Сколько я себя помню, у меня всегда были сверхценные идеи моего бытия – мальчишеского, юношеского, молодого интеллектуала. Часть из них реализовалась, остальные бесследно рассеялись. Наверное, потому что я скорее эмоционален, чем интеллектуален. Моя жизнь наполнена уголовно-следственной рутиной, конкурентно-недоброжелательным соревнованием с полицией, склоками с прокуратурой и туманными обещаниями начальства подчинить мне Русский отдел при Нью-Йоркском ФБР. Сам понимаешь, что до сверхценной идеи это не дотягивает.
И стою я на большом жизненном распутье. Честное слово, не знаю, что делать…
Просмотрел снова письмо, и показалось оно мне глупо-слюнявым, и сам я – хныкающий напуганный эмоционал, а не бесстрашный рыцарь ордена «Закон и справедливость». Правильнее всего эти листочки было бы разорвать и бросить в корзину. Но я не знаю, когда у меня найдется время написать тебе следующее письмо, а ты будешь беспокоиться.
И еще одно важное обстоятельство: я тебя люблю, и ты, наверное, мой единственный приятель – так уж получилось. Мне не с кем обсуждать то, что я написал тебе. И не хочется.
А во всем остальном я – о’кей! Здоров как бык. Желаю тебе здоровья, всего самого лучшего, твой преуспевающий сын – старший специальный эмоционал Нью-Йоркского отделения ФБР
10. Москва. «Дивизион». Ордынцев
В коридоре ошивался Лешка Пикалов. По кривым паркетным волнам сновал он зорким сторожевиком – меня перехватывал. Объяснять собирался. А я не могу смотреть в глаза людям, которых не люблю или которым не верю. И говорить с ним не было сил и желания. Кинулся он с криком:
– Командир Ордынцев! Сергей Петрович…
А я ему предложил:
– Пошел вон…
И Кит Моржовый, идущий за мной, остановился на миг, сказал ему скучно:
– Шел бы ты, Леха, домой… Не время сейчас…
Но Пикалов вцепился в меня удушливой хваткой утопающего:
– Да побойтесь Бога, Сергей Петрович! В чем я виноват? Что бардак повсюду? Телефоны не работают? В чем вы меня обвиняете?
– Ты бы этот вопросик задал в Афганистане… Или в Чечне… Там бы тебе ответили… – бросил я ему на ходу.
– Но здесь не Афганистан! И не Чечня! – завыл Пикалов. – У вас это вроде фронтовой контузии, Сергей Петрович! Вы меня напрямую в Валеркиной смерти обвиняете! Вы же знаете, он мой друган был!
Я резко остановился и ткнул в него пальцем:
– Знаю! И обвинять тебя не могу – доказательств нет. Я вообще могу наказать тебя только одним способом… Ничего я тебе сделать не могу… Я тебя отлучаю!
– Как? – испуганно удивился Пикалов.
– Так! Живи один! Без меня! Без Любчика! Без Кита! Без
