повернулся к радиоспециалисту, привлеченному Гейдрихом:
– Карл, вы настроите радио, которое находится в другом ящике, и дождетесь сигнала, который прозвучит чуть ранее 19 часов 30 минут и позволит нам приступить к операции. Позже я вам сообщу длину радиоволн. В 19 часов 30 минут ровно мы приедем на станцию и захватим ее персонал – там будет не более пяти-шести человек служащих. Вы не произнесете ни слова – пусть думают, что мы – поляки. После этого со мной останутся только Карл и Генрих.
Генрихом звали диктора, говорящего по-польски, также рекомендованного Гейдрихом. Науйокс продолжал:
– Карл, вы должны будете подключиться к линии Бреслау, вы это знаете. Генрих, для вас у меня есть текст небольшой речи, которую вы прочитаете в микрофон. Предупреждаю, что во время передачи сообщения я сделаю несколько выстрелов в воздух. Постарайтесь не обращать на них внимания… Как только все будет сделано, мы должны бежать. Если кто-либо из вас будет пойман, он должен утверждать, что является поляком. В Берлине предвидят такую возможность и попросят отдать пленного. Комиссар спецотдела немедленно вышлет за пленным самолет. Запомните: сегодня вечером, в 19 часов 30 минут, вы станете солдатами польской армии и будете стрелять в любого, кто попытается преградить вам дорогу. Даже если вы убьете кого-нибудь, ни расследования, ни преследования не будет. Таков приказ!
Две большие черные машины остановились на опушке леса Ратибор. В молчании люди вынесли два ящика. В первом лежало семь револьверов системы «Люгер-9», на них – сложенные польские униформы. Также молча все семеро переоделись. «Ни одна униформа не пришлась по размеру, – расскажет потом Науйокс Гюнтеру Пейсу, – но никто не казался смешным в своем наряде». В другом ящике была радиостанция. Карл настроил ее и, надев наушники, стал ждать. Внезапно раздался сигнал. Было ровно 19 часов 27 минут.
В темноте наступившей ночи показалась радиостанция Глейвица. Две машины, проскрипев колесами, резко затормозили. Большая застекленная дверь, к которой ведут шесть ступенек. Справа – светящееся окно: здесь должен находиться персонал станции. Науйокс взлетел по ступенькам и толкнул входную дверь, за ним – Карл и Генрих. В холле служащий в темно-синей форме подался вперед, но, увидев польских солдат, тут же остановился с приоткрытым от изумления ртом. Генрих бросился на него, схватил за плечи и два раза ударил головой об стену. Без единого звука тот соскользнул на пол, как сломанная кукла.
Науйокс уже устремился по коридору направо и ворвался во вторую комнату, окно которой было освещено.
Прежде чем служащий успел отреагировать, Науйокс оглушил его ударом приклада. В этот момент раздался крик Карла:
– Сюда, скорей!
Науйокс, устремившись на зов, ворвался в студию, где у микрофона уже стоял Генрих, приготовившись читать сообщение.
Карл был в соседней комнате, где находился передатчик, с помощью
