на французском, что ли? – жалобно спросил Косухин.
– Хуже, Степан. Это испорченная средневековая латынь. Ее даже специалисты читают с пятого на десятое. Это что! Позавчера я взял хеттский текст. Его вообще никто еще не переводил. И вот пожалуйста, узнал о каком-то Табарне, который ходил войной на город Цальпу и захватил быков и три колесницы. Жаль, никто не поверит… Больше не читай – устанешь с непривычки.
Степа и не собирался знакомиться с рукописью дальше. Впечатлений хватало. То, что он умел теперь, было поразительно – но совершенно бесполезно. На что ему, командиру Рабоче-Крестьянской Красной армии, умение читать этот архивный хлам?
– Голова не болит? – поинтересовался Карно, заметив его состояние. – У меня сперва дико болела. Ничего, Степан, это только начало. Я уверен, что смогу еще больше. Представь, беру старое письмо – и начинаю разговаривать с автором!
– Свихнешься!
– Может быть. Паду жертвой науки, – рассмеялся Шарль. – Во всяком случае, это нужнее для человечества, чем сгинуть где-нибудь у вас в Таврии во время штыковой.
Степа был настолько под впечатлением от случившегося, что даже не нашел в себе сил кинуться на защиту столь нагло попираемых пролетарских идеалов. Стало страшно. Он боялся Шарля и еще больше – себя. Странный дар получил он в заброшенном храме, когда пил из холодной серебряной чаши…
Валюженич появился часа через три. Бросив на стол тетрадку, он хлебнул холодного кофе и удовлетворенно проговорил:
– Две кольчуги, ожерелье, ножны и обломки меча. Все – не старше XII-го века. Теперь порядок! Скучали? Шарль, ты что, за «Хронику» взялся?
– Перелистал, – небрежно заметил Карно. – Мы со Степаном картинки разглядывали. Ну что, можно ехать?
– Да. Я как бы ненароком спросил – там сейчас пусто. Церковь обследовали года два назад, но лишь сняли план и сфотографировали…
– Тогда поехали! – Карно вставая и потянулся. – Как говорится: «Вперед, сыны отчизны милой, мгновенье настает…»
Косухин вяло поплелся вслед за оживленными археологами. Предстоящая поездка ему почему-то окончательно разонравилась. Книга еще ничего, а вот если Карно вздумает поговорить с какой-нибудь каменной статуей!..
…Авто быстро мчало по пустынной дороге. Слева и справа виднелись поля, на которых колосилась невысокая, только начинавшая желтеть, озимая пшеница. Затем поля кончились, потянулись пастбища, по которым бродили упитанные бретонские буренки. Земля была неровной, то и дело горбилась небольшими холмами, там и сям громоздились серые валуны. Все это было под стать безрадостной погоде и поневоле наводило на невеселые мысли.
Впрочем, Карно и Тэд не обращали на природу не малейшего внимания. Шарль долго язвил приятеля, обвиняя того в научном эгоизме и нетоварищеском поведении, обрисовав яркую картину путешествия бросивших его приятелей на старой крестьянской подводе, которая всенепременно опрокинула бы их в кювет. Валюженич отшучивался, но вынужден был признать преимущества
