что я со всеми своими представлениями об изнеженных и ленивых королях – полный дебил! Оказывается, придворный этикет, который разработал Людовик XIV, вовсе не блажь ленивого, развращенного придурка, а имеет глубокий смысл. Начало царствования сего Людовика было ознаменовано приблизительно тем же, с чем сейчас столкнулся я, – всплеском бунтов и заговоров знати. В том числе и знаменитой Фрондой. Хотя, конечно, после Ришелье, показавшем французской аристократии, кто в доме хозяин, она малек попритихла. Так вот, сей незабвенный Людовик, оказывается, жизнь положил на то, чтобы его родимая французская знать, вместо того чтобы конкурировать за власть и влияние с королем, начала бы конкурировать за место при короле. Что ему прекрасно удалось сделать. И уже к середине его правления холеные французские герцоги и графы отчаянно интриговали не против короля, а за право подать королю при утреннем одевании правую подвязку или левую туфлю. А весь двор глубокомысленно обсуждал, что означает факт того, что графу N сегодня доверено подавать левый чулок, а не, как вчера и позавчера, панталоны. Ну, типа, как наши политологи и всякие там светские хроникеры обсуждают, что означает то, что президент в субботу предпочел верховую езду, а не поехал, как премьер-министр, кататься на лыжах, а генеральный прокурор при этом отправился поплавать в бассейн, который расположен на три километра ближе к ипподрому, чем к лыжному склону. И делают из этого глубокомысленный вывод, что расстановка сил во «властной элите» резко поменялась… Кстати, как нам объяснил тогда старичок, весь этот придворный этикет, разработанный королем-солнце, вещь настолько тяжкая, что в полной мере соблюдать его после смерти Людовика XIV не смог больше ни один французский король. «Ниасилили», так сказать…
Так вот, я собирался завтракать. Когда я появился в своей малой трапезной, Митрофан уже сидел там, а сразу же после моего прихода заявился и дядька Семен. Так что сначала все вроде как шло нормально. Мы неторопливо беседовали, когда служки начали вносить здоровенные подносы, уставленные блюдами с едой. Наряду с гигиеной я твердо, ну сколь возможно, внедрял в жизнь основной принцип здорового питания: «Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу». Нарушал его только во время дипломатических приемов, совмещенных с пирами, ибо в этом случае приходилось есть поздно, и по моим меркам, довольно обильно. Хотя и тогда среди присутствующих на пирах бояр ходили разговоры, что царь-де ест невместно мало, ну будто птичка клюет, видать, отравы боится… Отравы я действительно опасался, куда деваться, и постарался выстроить вокруг себя достаточно эффективную систему безопасности, но мало ел не поэтому. А потому, что твердо знал: мои гастриты, колиты, язву желудка и двенадцатиперстной кишки здесь, в этом времени, лечить некому. Следовательно, если я хочу жить долго и по возможности счастливо – лучше их вообще не заводить… И вот, когда на стол водрузили большое блюдо с картофельным пюре и служка приготовился раскладывать его по тарелкам,
