сто шесть человек. Шестьдесят восемь мы положили, двенадцать взяли в плен, двадцать шесть осталось недобитых. Вот и все.
– Да я тебя не об этом спрашиваю! – рассердился Никулин. – Подумаешь – профессор нашелся, а то бы я сам без тебя не мог сосчитать. Я тебя о пулеметах спрашиваю!
– А что в них, в пулеметах?
– Эх, ты! Здесь сколько пулеметов? Восемь. Да там, на станции, было у них четыре. Двенадцать, стало быть. Многовато будто на сто человек. А?
– Многовато, – согласился Фомичев. – Ты, что же, думаешь, их больше было? Тогда где же остальные парашюты?
– Елова голова! – сказал Никулин. – Было-то их сто шесть, а будет больше. Я так полагаю, что фрицы думают еще группу высадить, а может быть, и не одну. Посадочные знаки-то для чего у них? Сообразил теперь?
Глаза у Фомичева загорелись.
– Вот бы прихватить!
– И прихватим!
Здесь же, на дне оврага, Никулин, собрав отряд, обрисовал морякам обстановку.
– Видите, дорогие товарищи, какое получается дело! Возможно, нам предстоят тяжелые бои. Так уж давайте сорганизуем наш отряд как следует. Командир отряда – это я. Нужен еще комиссар. А ну, поднимите руки, у кого имеется партийный билет?
Руку поднял только один Клевцов.
– Дело, значит, ясное. Тебе, Клевцов, и быть комиссаром, – сказал Никулин. – А начальником штаба назначаю Фомичева Захара.
Фомичев испугался.
– Да ты что, товарищ командир! Какой я тебе начальник штаба? Я и близко никогда к штабу не подходил. Я краснофлотец рядовой.
– А я кто? – ответил Никулин. – А Клевцов кто? Ничего, брат, не поделаешь – война. Понадобится, так не то что начальником штаба, инженером тебя назначу – и будешь работать. Прошу не возражать, товарищ Фомичев, приступайте к выполнению обязанностей.
Казначеем и начальником всей интендантской части Никулин назначил Папашу. Фомичев тут же вручил ему найденную в овраге кожаную сумку, туго набитую советскими деньгами.
Папаша, явно польщенный оказанным ему доверием, все же поворчал для приличия.
– Страсть не люблю с казенными деньгами возиться – один грех с ними. Сколько тут?
– А бес их знает, – отозвался Фомичев. – Посчитай, потом доложишь.
– Э-э-э, нет! – сказал Папаша. – Обожди! Такого правила я никогда не встречал, чтобы казначей деньги принимал без счета. Если уж по-настоящему, то надо комиссию: я, ты и еще два члена. А потом акт надо составить, – добавил он, желая блеснуть перед моряками знанием финансовых порядков. – Один, значит, сдал – подпись, второй принял – опять же подпись, а внизу чтобы члены расписались.
– Ну вот! – нетерпеливо вмешался Никулин. – Тебе еще несгораемый шкаф сюда, пишущую машинку да пару счетоводов!
Насмешник Жуков сокрушенно покачал головой.
– До чего же быстро эта самая бюрократия в людях заводится. Вот человек был как человек, а стал начальником
