мая 1840 г. Станкевич написал большое письмо известному философу и политику Михаилу Бакунину, брату Любови и Варвары – своей умершей невесты и своей последней обретенной любви:
«Любезный Мишель!.. Прежде всего, скажу тебе, что Варвара Александровна здесь, в Риме. Я собирался ехать в Неаполь, заболел – и она, узнавши об этом, приехала нарочно, чтобы меня видеть… Теперь ты можешь судить, что такое для меня святое, братское участие сестры твоей, – я не умею тебе сказать ни слова о том, что произвел приезд ее, но она это видит, я в этом уверен. Я только спрашиваю себя день и ночь: за что? за что это счастье? Оно не заслужено совсем.
Она окружает меня самою сильною, самою святою братскою любовью; она распространила вокруг меня сферу блаженства, я дышу свободнее, у меня поднялось и здоровье и сердце, я становлюсь и крепче и святее… Я еще слаб, хотя поправляюсь с каждым днем с приезда сестры твоей… Сегодня, на общей консультации, положено, чтоб я ехал на Lago di Сото и там пил эмсскую воду. Варвара Александровна также намерена туда ехать, а зиму мы думаем провести вместе в Ницце. Эта будущность дает мне теперь силы и заставляет сердце трепетать отрадости…»
В начале июня 1840 г. Дьякова и вернувшийся из Неаполя Ефремов повезли чуть окрепшего Станкевича из Рима во Флоренцию. Прожив там несколько дней, они выехали почтовыми каретами в Геную, откуда направились в Милан, чтобы двигаться далее к озеру Комо. Остаток лета Станкевич намеревался провести в Германии или Швейцарии, а на зиму перебраться в Ниццу. Он все еще верил, что одолеет болезнь и был полон планов относительно большого философского труда, посвященного изложению философии Гегеля.
Однако на первой же остановке, в городке Нови-Лигуре, в сорока милях к северу от Генуи, Николай Александр Станкевич скончался в ночь с 24 на 25 июня 1840 г. Его тело было перевезено в Геную и там временно похоронено в одной из церквей. Через некоторое время гроб погрузили на корабль, следующий из Генуи в Одессу, а затем переправили в родовое имение Станкевичей Удеревка Воронежской губернии (сейчас это территория Белгородской области).
Неожиданная для большинства кончина Станкевича стала трагедией для целого поколения молодых русских интеллигентов. Его младший друг Иван Сергеевич Тургенев писал:
«Мы потеряли человека, которого мы любили, в кого мы верили, кто был нашей гордостью и надеждой…»
Воспоминания о Станкевиче и его письма, бережно собранные и изданные спустя годы, оказали влияние на деятелей русской культуры, никогда его при жизни не видевших. Например, Л. Н. Толстой, прочитав переписку Станкевича, писал философу Б. Н. Чичерину:
«Читал ли ты переписку Станкевича? Боже мой! что это за прелесть! Вот человек, которого я любил бы как себя. Веришь ли, у меня теперь слезы на глазах. Я нынче только кончил его и ни о чем другом не могу думать. Больно читать его: слишком правда, убийственно грустная правда. Вот где ешь его кровь и тело. И зачем, за что мучалось, радовалось и тщетно желало такое милое, чудное существо?
