духовника и фрейлину. У крохотной принцессы был собственный миниатюрный двор. Эти люди стали ее семьей – они были ей куда ближе, чем родители. Удивительно, но у нас нет никаких сведений о том, что Мария воспитывалась вместе с детьми знатных аристократов, которые могли бы играть с ней в детской, а потом и вместе учиться.
Главной няней Марии была Элизабет Дентон. Эта опытная матрона руководила еще детской ее отца. Но ко времени рождения Марии Элизабет была уже стара, и в 1518 году ее заменили энергичной и способной леди Маргарет Брайан. Наибольшее влияние на принцессу оказывала ее главная гувернантка, Маргарет Поул, графиня Солсбери. На ее назначении настояла королева, которая была дружна с Маргарет. В жилах дочери несчастного герцога Кларенса, брата Эдуарда IV, текла королевская кровь, и она считалась одной из знатнейших дам королевства.
Новорожденную Марию пеленали в традиционный свивальник. Но, как только она стала более подвижной – примерно в год, – ее стали одевать в платьица длиной до щиколотки. Маленьким девочкам обычно шили миниатюрный вариант взрослой женской одежды, хотя до возраста двух-трех лет они не носили корсетов (и даже позже корсеты для девочек были не столь жесткими). Детские платьица застегивались на спине и не имели шнуровки впереди[133].
Как ни рад был король обретенной дочери, ему все же нужен был наследник. И он продолжал регулярно посещать постель Екатерины, несомненно сознавая, что ее плодовитость стремительно угасает. Два года прошли бесплодно, но весной 1518 года у королевы появились основания надеяться на новую беременность. Генрих сообщил новости Вулси в апреле. Вскоре после этого он вместе с женой уехал из Лондона, чтобы не заразиться потницей. Вместе с небольшим количеством придворных королевская чета провела лето в различных загородных домах, гостя у своих придворных. Беременность Екатерины развивалась, у короля зародилась «великая надежда». Шли приготовления к ее «заточению» в Гринвиче.
Взгляды всего мира вновь устремились на Англию. Венецианский посол в Лондоне, Себастьян Джустиниан, писал Папе Римскому в конце октября о том, что роды королевы приближаются и что он надеется, что ребенок будет мальчиком, чтобы «король мог свободно заняться любым великим предприятием». Рождение наследника было величайшей мечтой Генриха, но надеждам этим не суждено было сбыться. В следующем месяце Екатерина родила девочку и снова на месяц раньше срока. Джустиниан сообщал о «разочаровании» подданных Генриха, которые «ожидали принца»[134]. Через семь дней девочка умерла. Пять из шести беременностей Екатерины завершились либо мертворождением, либо смертью младенцев.
Екатерине исполнялось тридцать три года. Ее надежды родить мальчика стремительно таяли. Возрастная пропасть между ней и Генрихом становилась непреодолимо широкой. Фертильный возраст королевы истекал, а супруг ее находился в полном расцвете сил. И, словно чтобы доказать это, во время последней
Reynolds, A.,
