А если так, значит, это она его науськивает. Сука!
– Скорее это из-за того, что в гостиной у него теперь идет снег.
– Ей-богу? Идет снег? – И снова это прозвучало очень по-детски. Глаза подростка расширились от радостной надежды.
Рэфи пососал конфету.
– Многие предпочитают шоколад кусать, грызть. По мне, так сосать вкуснее.
– Пососи-ка лучше знаешь что? – мальчишка тронул свою ширинку.
– Такие слова ты своим дружкам говори!
– Я не педик! – обиделся мальчишка. И тут же подался вперед, снедаемый детским любопытством: – Нет, серьезно, там у него в гостиной снег идет? Вот бы посмотреть! Отпустите, а? Я бы только в окно глянул!
Рэфи проглотил конфету и, опершись локтями о стол, строго сказал:
– Осколки оконного стекла попали на десятимесячного ребенка.
– Да? – недобро усмехнулся мальчишка. Он откинулся теперь на спинку стула, но вид у него стал настороженный. Он тронул заусенец на пальце.
– Младенец находился возле елки, когда туда шлепнулась индейка. К счастью, обошлось без ранений. Я имею в виду ребенка. Индейка как раз пострадала. Думаю, для праздника она теперь не годится.
Мальчишка, похоже, ощутил некоторое облегчение и вместе с тем замешательство.
– Когда мама приедет забрать меня?
– Она уже выехала.
– Девушка с большими буферами, – согнув пальцы чашечками, он прижал их к груди, – уже два часа, как сообщила мне это. Да, кстати, что это у нее с лицом приключилось? Вы что, поцапались? Милые бранятся?
Рэфи не понравилось то, как мальчишка говорит о Джессике. Он нахмурился, но постарался сдержаться. Не стоит этот паренек его нервов! А рассказывать-то ему стоит?
– Наверное, твоя мать едет потихоньку. На дорогах скользко. Мальчишка взвесил его слова и как будто забеспокоился. Он все теребил заусенец.
– Слишком уж большая была эта индейка, – проговорил он после долгого молчания. Сжал в кулаки руки на столе и опять разжал их. – Она купила такую же, как всегда покупала, когда он еще с нами жил. Думала, может, он вернется.
– Мама твоя на это надеялась, – проговорил Рэфи скорее как утверждение, чем вопросительно. Мальчишка кивнул.
– Когда я вытащил ее из морозильника, у меня прямо в голове помутилось. Уж слишком она была громадная.
И опять молчание.
– Я не думал, что она разобьет стекло, – сказал мальчишка уже тише и глядя в сторону. – Разве можно себе представить, что индейкой высадишь окно?
Он вскинул глаза на Рэфи, и в них было такое отчаяние, что Рэфи, несмотря на серьезность ситуации, не смог скрыть улыбки – с такой искренней досадой это было сказано.
– Я хотел только напугать их. Знал, что они там собрались, разыгрывают семейную идиллию.
– Ну, теперь-то игра в идиллию кончена.
Мальчишка промолчал, но словно расстроился, и Рэфи сказал:
– Но пятнадцати-фунтовая индейка для троих – это
