великолепие георгианской эпохи и художественные достижения двадцатого века.
Тут Джастин позволяет наступить тишине.
Они уже раскаиваются в своем выборе, услышав, что ждет их на протяжении следующих четырех лет их жизни? Или их сердца, как и его собственное, бешено стучат от возбуждения перед лицом подобной перспективы? На протяжении многих лет он испытывает немеркнущий восторг при мысли о творениях рук человеческих: зданиях, картинах и скульптурах. Порой энтузиазм заставляет его забываться, на лекции ему перестает хватать дыхания, и он сурово напоминает себе, что нельзя торопиться, нельзя пытаться рассказать им все сразу. А он-то хочет, чтобы они узнали обо всем прямо сейчас!
Он снова смотрит на их лица, и на него снисходит прозрение.
Они твои! Они ловят каждое твое слово в ожидании следующего. Ты сделал это, они в твоей власти!
Кто-то пукает, и аудитория взрывается от смеха. Он вздыхает, понимая, что заблуждался, и продолжает скучающим тоном:
– Меня зовут Джастин Хичкок, и в своих лекциях я буду говорить о европейской живописи. Особое внимание уделю итальянскому Возрождению и французскому импрессионизму. Мы будем изучать методику анализа живописи и различные технические приемы, которыми пользуются художники – от авторов Келлской книги[1] и до наших дней … Введение в европейскую архитектуру … от греческих храмов до современности … ля-ля-тополя. Мне нужны два человека, чтобы помочь раздать вот эти пособия …
Итак, начался очередной учебный год. Он читает свой курс не дома, в Чикаго, а в Великобритании. За своей бывшей женой и дочерью он помчался в Лондон, и теперь курсирует туда и обратно, между Лондоном и Дублином, поскольку его пригласили читать лекции в знаменитом дублинском Тринити-колледже. Страна другая, а студенты – такие же, как везде. Очередные мальчики и девочки, демонстрирующие молодое непонимание его страсти и намеренно отворачивающиеся от возможности – нет, не возможности, гарантии – узнать что-то прекрасное и великое.
Не важно, что ты сейчас скажешь, дружище. Единственное, о чем они будут помнить, уйдя домой, – это то, что на лекции кто-то пукнул.
Глава третья
– Когда кто-то пукает, это и в самом деле так смешно, Бэа?
– О, салют, папа!
– Что это за приветствие?
– Просто приветствие – и все. Вау, папа, как приятно тебя слышать! Сколько уже прошло? Целых три часа с тех пор, как ты последний раз звонил.
– Приятно, когда ты говоришь как любящая дочь, а не какой-нибудь неумытый поросенок. Твоя дорогая мама уже вернулась домой после очередного дня своей новой жизни?
– Да, она дома.
– И она привела с собой этого очаровательного Лоуренса, да? – Он не может удержаться от сарказма, за который сам себя ненавидит. Что ж, такой уж он человек и не собирается за это извиняться. Так что он продолжает насмехаться, отчего
Келлская книга (иначе – «Книга Колумбы») – одна из самых щедро украшенных миниатюрами и орнаментом рукописных книг Средневековья, созданная ирландскими монахами около 800 г. Хранится в библиотеке Тринити-колледжа.
