я понял, отец, почему она у нас такая умная, деловая и по-хорошему агрессивная.
Мать хлопнула по столу.
– О’кей, ждём ещё десять минут. Согласны?
– Притом заметь, – обратился Алексей Захарович к сыну, – она всегда находит выход из щекотливого положения.
– В которое сама же угодила, – дополнил Антон.
Галина Павловна вздохнула.
– Десять минут. Разве я многого прошу?
Повисло короткое молчание. Затем отец спросил сына:
– Что читаешь художественного?
– «Гроздья гнева» перечитываю. А ты?
– Паоло Коэльо, эту… как её… «Ведьму с Портобелло».
– И каково впечатление?
– Кружевная муть.
Беседуя в таком духе, они отсидели назначенные десять минут и, поскольку «кандидатка» не явилась, приступили к ужину. Съели по куриной грудке с овощами, выпили по чашечке кофе – остальные разносолы, соответственно, оказались не востребованы. После ужина, поговорив с родителями о том о сём, Антон засобирался домой.
В прихожей мать обняла его.
– Достала я тебя, да?
Антон поцеловал её в макушку.
– Свои возможности ты знаешь.
Закрыв за сыном дверь, Алексей Захарович простонал:
– Умоляю, Галка: оставь его в покое!
Галина Павловна прислонилась к плечу мужа.
– Лёш, не могу. Вот представь: возвращается он сейчас в свою каморку и медитирует, медитирует…
– Он счастливый человек, Галь. Усвой это.
– Угу, из космоса энергию черпает, дурачок. И поговорить может только с можжевельником Джеймсом. От такого счастья, Лёш, мне больно.
Обняв мужа, Галина Павловна разрыдалась.
Глава 7
Следующим утром, в пятницу, фальшиво насвистывая «Сан-Луи блюз», Антон Климов, как обычно, отправился врачевать тех, кто желал и не желал лечиться. На плече Антона привычно покачивалась сумка, и погода, опять же, стояла изумительная. У подъезда, на тротуаре, глуби с воробьями азартно потрошили хлебную корку. Четыре вороны, сидя на ветке липы, со скучающим видом наблюдали за происходящим.
– Девушки! – обратился к ним Антон. – Вы не в курсе, куда Клеопатра подевалась?
Вороны, вроде, переглянулись. Одна из них, трепыхнув крылом, издала ехидное «кар-р!». Из-за угла меж тем выскочила немецкая овчарка и, радостно тявкая, принялась наскакивать на Антона.
– Уймись, Степанида! – отбивался Антон. – Контролируй свои порывы… Сядь, а то поссоримся!
Собака покорно села, лишь движением хвоста выражая восторг. С поводком в руке, поступью Командора, к ним приближался Сева. В чёрных брюках и белой рубахе, без наплечной кобуры.
– Привет, Антох! – пробасил он. – Дело такое…
– Клеопатру не видел? – перебил Антон. – Плачу́ за информацию.
Сева с высоты богатырского роста воззрился
