нам никому нельзя там засвечиваться. Наши фото-лица всем известны. Подключим-ка мы наших внештатных. Может и разгадаем, что же происходит.
Олег Поляков шел домой.
– Завтра папа приедет, надо будет что-нибудь сготовить, – прямо с порога заговорила мама, – сходи на рынок, и сынок, купи огурчиков свежепросольных, картошки свеженькой – сделаем ужин.
– Ладно, сейчас схожу, переоденусь только.
Колхозный рынок Энжинска был такой же, как и любой другой в СССР. Большой выбор овощей и фруктов, зелени, меда и других сезонных продуктов. При входе рядком сидели бабушки и продавали все то, что выросло в огороде. Здесь можно было купить укроп, петрушку и щавель. Большой популярностью пользовались крыжовник и сладких горох. Люди охотно покупали эти лакомства, стоимостью всего 10 копеек за стакан, и гуляя по рынку, поедали содержимое кулечка, в который заботливые бабульки высыпали покупку. Олег прикупил и себе стакан крыжовника, и уже собрался войти в ворота рынка, но разговор двух бабулек неожиданно привлек внимание, и он приостановился, делая вид, что разглядывает товар. А еще он краем глаза увидел фанерный стенд, на котором была приклеена свежая газета «Труд». Можно было спокойно делать вид что читаешь газету, а саму все слушать, не привлекая к себе лишнего внимания.
Одна из бабушек рассказывала другой очень интересную историю.
– Все привезла с огорода, свеженькое, свое – объясняла старушка даме, разглядывающей ее продукты.
– Вот и не знаю, как теперь буду, наверное, уже и не смогу с огородом-то управляться – грустно произнесла бабушка своей соседке по торговому ряду, состоящему в основном, из обычных деревянных ящиков.
– Так хоть дед помогал, а теперь, как он представился, так я все одна, детям не надо ничего.
– И давно овдовела-то? – спросила соседка-бабушка, перекрестившись.
– Так уж скоро два месяца, как! – ответила бабуля и тихонько заплакала.
– Не плачь, все там будем. Тебя Антоновной величать?
– Да, Антоновна.
– А я Тася, Таисия Петровна значит. Не плачь, не поможет.
– Да я, Тасечка, понимаю, но дело тут такое, что и не расскажешь.
– А ты расскажи, может легче будет?
– Не знаю, может и легче будет, а может и хуже только.
– Случилось чего?
– Случилось… Дед, то мой, Семен Игнатьич, царство ему небесное, всю жизнь по дереву мастером проработал, краснодеревщик. Дачу, почти всю своими руками строил. Ну, зять, конечно, помогал немного. Сема, как стал болеть, все с юмором смотрел на жизнь, все в шутки превращал. Правда, опасался, что своим уходом подорвет семейный бюджет. Я было ругать его стала, он мне тут и поделился, что гроб себе на похороны сделал, из хорошего дерева, с резьбой, да с узором. Вот думаю, дурак старый, нашел, о чем говорить. А он все сетовал, что ненатуральное все вокруг, даже и гробы делают непонятно из чего. В таком лежать противно. А у него, значит добротный, а главное
